Девочка из прошлого
Шрифт:
Услышав за окном шум, выглянула вниз. Искорка да? Как ведро воды вылили, когда я увидела, кто вышел из подъехавшей машины.
Наташа, подняв подбородок, как царица, прошла по дорожке, поднялась по ступеням. Дальше мне не видно, но легко могу представить, как обрадовался Давид, как обнимает ее и целует.
Злость на свою наивность, ревность, разочарование своей доступностью — всё смешалось в такую кучу. Из глаз брызнули слезы, а руки начали действовать сами по себе. Нашла свой рюкзачок, собрала в него свои вещи. Всё, что
Вытерев слезы и подхватив рюкзак, решительно открыла дверь. Гостиная от лестницы отделена стенкой и меня никто не видит. Зато я слышу смех Натали, доносящийся оттуда. Осторожно выглядываю и вижу их поцелуй. Сердце пронзает тысячами иголок. Глаза жжет, а к горлу подкатывает тошнота.
Выскакиваю из дома и натыкаюсь на Тимура, вышедшего покурить. Он в шоке смотрит на меня, во взгляде скользит понимание, он выкидывает сигарету и засовывать руки в карманы джинсов.
— И как это, — головой кивает на меня, — понимать?
— Тим… — слезы — предатели, — я… я не смогу здесь оставаться. Пожалуйста, отвези меня домой. Я обещаю быть осторожной. Обещаю тебя слушаться. Но здесь…
Качаю головой, опуская взгляд на носки кроссовок.
— А ты не хочешь послушать Давида?
— Тим… Я… У него женщина. Красивая. Его круга. Его статуса. Его, понимаешь? А я кто? Правильно, никто. Малявка, которая свалилась на голову. Пожалуйста, увези меня. Или я сама уйду. Все равно уйду. — Я уже кричу, чувствуя, как подкатывает истерика. Мне мерещится, что смех утих, и я слышу звуки поцелуев. Конечно, ничего такого слышать не могла, но воображение коварная штука. Очень коварная.
Тимка перекатывается с мыска на пятку и, наконец, согласно кивает.
— Садись в машину.
— Тим, пожалуйста, не говори ему ничего. Я тебя прошу.
— Не скажу. Жди меня, я только возьму куртку и ключи.
Нервно обхватываю плечи руками.
— Не дергайся. Правда не скажу.
Хмурится и уходит. Через пару минут возвращается и садится на место водителя. Вздыхает.
— Переберись назад, если не хочешь, чтобы охрана сразу доложила. Олегыч всё контролирует.
Молча перелезаю на заднее сиденье и для верности ложусь. Тимур невесело хмыкает и выезжает за ворота.
Выруливает на трассу и берет телефон. Я выпрямляюсь, хочу сказать адрес, но он опережает:
— Домой тебе нельзя. Ребята кое-что нарыли и, в общем, про свой адрес пока забудь. У тебя три варианта: ко мне, к моим родителям, к Егору. Выбирай.
— К тебе или Егору. Я же не знаю твоих родителей. Вдруг они не захотят, чтобы кто-то приезжал. И что узнали?… ну в смысле, почему про дом можно забыть? Надолго?
— Саньк, потом. Ладно? Есть только зацепки, пока твое дело слушаться старших. Ферштейн?
— Натюрлих. Но…
— Без "но". Я тебе всё расскажу.
— Их же Давид Рустамович покупал. Его, — подчеркиваю голосом, — я ничего не взяла.
— Давид Рустамович? А всё серьезнее, чем я думал, да, Сашка?
Ничего не отвечаю, отворачиваюсь к окну.
— Егор, здоров! Чем занимаешься? Дома? — постукивает по рулю, слушая ответ. — Слушай, я сейчас к вам Сашку привезу. Присмотрите?… Ну и отлично. Ага.
Переводит взгляд через зеркало на меня и улыбается:
— Не сложилось что-то. Накосячил наш мальчик. — Громко смеется ответу собеседника. — Не-не, ему знать не надо. Лады? До встречи.
— Ну вот, Оксанка с девчонками глаз с тебя не спустят. — Поворачивается ко мне, подмигивает. — Будете во врача играть.
Едем молча, каждый думает о своем. Останавливаемся у ТЦ, Тимур просит назначения, чтобы заскочить в аптеку.
— Я сама.
— Так, сама она. Здесь сидишь. Назначения скинь в ватсапе и без хитростей. Фото с выписки пришли. Оки?
Киваю и лезу в карман за листком. Фоткаю и отправляю Тиме.
В этот момент звонит телефон, на экране высвечивается "Давид". Ну уж нет. Как бабушка учила: если рубить, то сразу. Значит, одним махом. Скидываю вызов, заношу в черный список и удаляю номер из записной книжки. Вытираю предательскую слезинку и радуюсь, что не проросла глубоко. Пока еще можно пережить. Можно.
Тимур выходит из аптеки злой и нахмуренный. Сердито запихивает звонящий мобильный в карман, и садится за руль.
— Ты же понимаешь, да, кто сейчас звонит? И прежде, чем я ему отвечу, хочу все-таки знать, почему ты уехала.
— Как он мог целовать меня, а через несколько часов быть с другой? Ему, может, все равно, а мне? А мне, Тима? Это мой первый поцелуй был. Это вообще был первый мужчина, которому я поверила. — Я кричу на весь салон, голос срывается, в горле стоит ком. Но слез нет. Защитная реакция организма. Иногда. То слезы рекой, то ступор.
— Сука. — Тимка бьет кулаком по рулю и достаёт несмолкающий телефон.
— Дава, на хер иди сейчас. — И бросает трубку. Я в шоке. Сижу и только рот открываю и закрываю. Что это было?
Телефон взрывается мелодией, но парень скидывает звонки, а затем просто выключает звук.
Глава 20
К дому Ксюши и Егора подъезжаем, когда начинает темнеть. Нас уже ждут. Ворота отъезжают и к машине тут же выскакивают мелкие. Тимур выходит из машины и по очереди обнимает малявок. Они визжат и виснут у него на шее.
Открывает дверь, помогает выйти, и всё внимание переключается на меня. Пока мы здороваемся и целуемся, садится и въезжает во двор. Ксюша улыбается, а Егор спешит со ступеней навстречу.