Девочка из прошлого
Шрифт:
Застываю каменной статуей, глядя, как он идет по дорожке к дому. Очень высокий и широкоплечий. Такой же, каким я его впервые увидела.
Увидела и влюбилась.
Я и сейчас его люблю. Разве можно его не любить? Такого....
Он пока меня не видит, и я любуюсь. Размашистым шагом, тяжелым подбородком, сведенными на переносице бровями, хищно изогнутыми губами.
Ты не получишь их, Моретти. Ни мою дочь, ни моего Демида.
Они все ждут, чтобы я выбрала, даже Феликс. И Аверин, и мама. Для всех вокруг
Но никто не знает, как я люблю Демида, только я сама. А разве можно выбирать между двумя половинками сердца?
Демид меня замечает и замедляет шаг.
— Арина? — он явно не ожидал меня здесь увидеть. — Что ты здесь делаешь?
— Я уже уезжаю, — иду навстречу. — Здравствуй, Дем.
— Привет, — он настораживается, быстро окидывает взглядом пространство вокруг нас. Не доверяет... — Аверин здесь?
— Уехал. Сказал ему звонить.
— А Феликс где? У себя?
— Да. Там, — показываю рукой на светящиеся окна кабинета.
Демид задумчиво провожает взглядом мою руку, и я смелею. Подхожу совсем близко. Кладу ему руку на щеку, глажу жесткую щетину. Она приятно покалывает кожу, и внезапно руку накрывает широкая сильная ладонь.
— Все в порядке? — Демид заглядывает в глаза, и я усилием воли прогоняю подступившие слезы.
Я не должна плакать. Он не должен меня прочитать. Он не должен узнать раньше, чем я попаду к Моретти....
Киваю, ловлю его ладонь и прижимаю к своей щеке. Трусь о шероховатую кожу, даже глаза закрываю от удовольствия.
— Я люблю тебя, Дем... — шепчу и улыбаюсь, чтобы он не догадался. Чтобы не понял, пусть лучше не понимает...
Демид инстинктивно дергает рукой, но я не отпускаю. Впиваюсь глазами в его лицо и ищу...
Что? Наверное, отголоски того чувства, которое когда-то было у него ко мне. Оно было, я точно знаю. Такая девочка, как наша, могла родиться только из большой любви.
Зрачки Демида расширяются, затапливая радужку, а затем снова сужаются. Но в его глазах больше нет ни осуждения, ни брезгливости. Я больше для него не мерзкая предательница, и это придает силы.
— Что с тобой, Ари? — спрашивает он с недоверчивым видом. И немного тревожным.
Смотрит по сторонам, рукой накрывает карман пиджака.
— Я забыл включить телефон, — говорит, как будто оправдывается. Достает его из кармана, включает. — Уснул и забыл.
За спиной раздается урчание мотора.
— Это хорошо, Дем. Правильно, что отдохнул. Все хорошо, — провожу ладонью по упрямо сжатым губам, словно смахивая напряжение. На миг задерживаю дыхание и говорю на выдохе. — Ты ей нужен, Дем. И мне нужен. Нам. Обеим.
— Кому? — он мотает головой, но я знаю, что он не стряхивает мою руку. Он просто так делает, когда чего-то не понимает.
— Мне пора, — улыбаюсь и отступаю. Пячусь
— Арина, стой! — кричит вслед Демид, его силуэт плывет перед глазами.
Он смотрит на автомобиль, оборачивается на ворота. Телефон в его руке оживает, он переводит взгляд на экран и прикладывает телефон к уху.
— Андрюха, что? Говори, быстро.
Мы огибаем его по кругу и выезжаем в открытые ворота. Я оборачиваюсь и вижу, как Демид напряженно всматривается в экран.
— Быстрее, — говорю водителю и откидываюсь на спинку сиденья.
***
— Зачем ты приехала, Ари? — Моретти смотрит из-под насупленных бровей. — Сказал же, ебаря своего вези. Ты мне не нужна.
— Это моя дочь, Сальваторе, — говорю, стараясь, чтобы голос не дрожал. Здесь не прощают слабость, слабых просто затаптывают. — У тебя ведь тоже есть дочь.
— Вот именно, — отсекает Моретти, — а благодаря этому подонку у неё теперь нет будущего. Кто за это заплатит, Ари?
Подхожу к нему как будто просто ищу поддержку, рукой держусь за горло. Пальцы совсем рядом со стилетом, они чувствуют спасительную сталь.
— Ты хочешь, чтобы заплатила моя дочь?
— Твоя дочь просто приманка. Наживка. Я использую её, чтобы поймать крупную рыбу.
— Ты давал слово Винченцо, она его крестница. Где твоя честь, Сальваторе? — давлю на то, что ещё может найти отклик в этом замшелой заскорузлой душе. От чего он может дрогнуть. А сама подхожу почти вплотную.
— Не мешай мне, Ари, и с твоим ребенком ничего не случится, — Моретти чуть дает слабину, но сразу же откатывает обратно. — Приведи сюда этого Ольшанского.
— Нет, Сальваторе, ты его не получишь, — выдергиваю из прически стилет и целюсь прямо в сонную артерию.
Внезапно запястье перехватывает цепкая рука, а горло попадает в стальной захват.
— Ты кого обмануть хотела, сучка? — голос, который шепчет мне в ухо, звучит практически ласково.
Глава 32-1
Демид
Впервые в жизни я что-то делаю, но мне это не приносит удовлетворения.
Ясно, что Моретти — гондон, закопать его, можно сказать, дело чести. И Андрюха все так красиво нарыл — нам даже ничего делать не нужно. Свои все за нас сделают.
Но при этом не отпускает чувство второстепенности. Что это все мелочно и не имеет значения. Ни Моретти, ни наши сделки с Феликсом, ничего. Вообще все, что я делаю, не имеет значения.
Мышиная возня....
Зато есть четкое осознание, что я упускаю что-то важное, первостепенное. То, ради чего люди в принципе приходят в этот ебучий мир. Для чего живут и ради чего не жаль отдать все.