Девочка из снов
Шрифт:
— И чем же вызваны твои сомнения? — возвращает нас к прерванной беседе Сана и прячет нос у меня на груди. Скрывать мне нечего, иначе бы я не стал говорить об этом с Петькой. А потому я рассказываю Сане все, как есть, медленно перебирая ее шелковистые волосы пальцами.
— Все это, конечно, хорошо, но и ты, и следователь, который вел это дело более чем тридцать лет назад, не учли одного важного момента.
— Это какого же? — улыбаюсь я, наверное, даже немного снисходительно. В конце концов, я обучен учитывать все. Вообще все. Она просто еще не
— Того, где находитесь.
Сана отвечает сухо, мгновенно считав мои мысли. Вот же черт! Я никак не привыкну к тому, что кто-то может делать это так просто. Это настолько немыслимо, что я на ровном месте совершаю одну ошибку за другой. Извиняясь, касаюсь ее щеки пальцами.
— А как это соотносится?
— Да здесь же пара больших городов на сотни километров! Думаешь, сейчас, а тем более раньше, местные женщины ездили рожать в больницу?
Зависаю, обдумывая ее слова.
— Судя по всему, такие мысли глупы?
— Конечно. Многие, тем более тогда, рожали дома. Да и сейчас не у всех есть возможность попасть в больницу, когда припечет. Я вот не смогла.
Каменею. Рефлекторно впиваюсь пальцами в ее спину.
— Что значит — не смогла? А этот мудак где был? — мой голос больше похож на шипение. Сана невесело смеется. Освобождается от моих рук и садится, подтянув к груди ноги.
— Со мной. Где ж ему еще быть?
— Он не позволил тебе обратиться за врачебной помощью? — мой голос хрустит, как тонкий, еще ломающийся под ногами лед.
— Нет, конечно. Он бы все на свете отдал, чтобы доставить меня в город. Ребенка Акай хотел намного больше меня самой. Но роды были преждевременными. И пришлись на снежную бурю. Перевал замело. А добраться в больницу по воздуху по такой погоде тоже не было никакой возможности. Пришлось справляться своими силами.
Сана облизывает сухие губы, глядя прямо перед собой. И все будто бы по прежнему — поют птицы, и солнечный свет пробивается даже через плотные кроны кедров, а мне один черт кажется, что мир померк и никогда уже не будет прежним. Девочка моя…
— Как ты справилась?
У меня так болит за неё, что вопрос выходит каким-то корявым. Совсем не то я хотел спросить! Совсем не то услышать…
— Как? Наверное, плохо. Роды были тяжелыми. Богдан шел ножками. Плюс обвитие. Случилась гипоксия… Собственно, от этого все его беды.
Это все занятно, но я ведь не о Богдане спрашиваю!
— А ты? Как ты это все пережила?
Я даже встряхиваю ее легонько. Меня злит, что она как будто каждый раз забывает о себе. Мне от этого физически больно. Сана хлопает глазами, медленно возвращаясь в действительность. Смотрит на меня непонимающе. Словно я спросил какую-то глупость.
— Пережила, — шепчет она, отказываясь вдаваться в подробности. — Кстати, детей у меня не будет, так что если ты вдруг мечтаешь состариться вместе и нянчить внуков…
Затыкаю ей рот яростным поцелуем. У меня все внутри холодеет и покрывается льдом, когда я представляю морозную зимнюю ночь, их с Акаем, заключенных в объятья снежной бури.
Подтягиваю ее к себе на колени. Жадно сминаю полушария ягодиц. Для меня отсутствие детей — не проблема. Люди редко когда на самом деле хотят возиться с детьми. Рожать их заставляет вполне эгоистичное желание. Почувствовать свое продолжение в ком-то. Мне это чуждо. Потому что мое продолжение, как и мое начало — в ней.
Мы продолжимся, чтобы быть друг у друга. В другой жизни. В другом воплощении.
Я снова ее хочу. Но прежде мне нужно выяснить что-то важное. Отстраняюсь.
— Ты поэтому так отреагировала на Петьку сегодня утром? Переживаешь по поводу того, что у тебя не будет больше детей?
Сана еще не до конца пришла в себя после моего поцелуя. Ее с поволокой взгляд не сразу становится осмысленным.
— Нет. Скорее, я этому даже рада. Не то бы у меня, наверное, был уже целый выводок. Акай постарался бы. У него пунктик на этот счет.
Так… Ладно. Это пока лучше пропустить мимо ушей. Я хотел прояснить другое.
— Тогда почему ты была так встревожена?
— По той же причине. Акай всегда хотел меня и сына. Я и так ему принадлежу. А Янар, привезя Петьку, исполнил второе его желание. Утром я поняла, что Акай никогда теперь меня не отпустит. Никогда… Не думаю, что выдержу это теперь, когда…
— Когда что?
— Когда узнала, что все может быть по-другому, — шепчет Сана, и две крупные слезы скатываются ей на щеки. — Ну, зачем ты мне встретился? Ну, зачем?
— Тш-ш-ш. Я же обещал, что все будет хорошо! Я говорил, что смогу тебя защитить, помнишь? Просто уходи от него.
— Уходи? А Богдан? Ты забыл, что у меня есть сын?
План рождается в голове в одно мгновение.
— Я обещаю, что вытащу его. Реабилитационный центр — это не какой-то режимный объект. За этим не станет.
— Ты не понимаешь, Иса. Богдану нужен специальный уход, это деньги… Большие деньги! Даже если я все брошу и поеду с тобой…
Снова её перебиваю:
— Я смогу вас обеспечить!
В конце концов, за свою жизнь я успел скопить приличную сумму. Тратить деньги мне было попросту некуда. Да и, если придется, профессионалы моего уровня подготовки всегда найдут, куда применить свои навыки. Могу и в киллеры податься, если уж совсем припечет.
— Не в этом дело! — противореча собственным же словам, кричит Сана. — Я просто не могу сорвать его с места. У Богдана тяжелая форма аутизма. Он не выдержит перемен. Я не могу им рисковать. Понимаешь? — Сана слизывает слезы с губ. И я действительно понимаю. Понимаю, что должен отступить. Чего бы мне это ни стоило.