Девочка Карима
Шрифт:
— Сокровище? Что еще за сокровище?
— Это не деньги. Их у тебя много. А вот настоящее сокровище одно осталось. Кое-что важное ты потеряешь, но важное же и найдешь. Это изменит твою жизнь, она станет другой. Ты изменишься сам. Судьба сделает тебе подарок. Но плата за него будет высокой.
— Какая плата? Вы же видите это? Скажите мне прямо…
— Тебе придется признать одну нелегкую вещь.
Карим подался вперед и с удивлением спросил:
— Какую?
А ведьма ответила:
— Что ты его любишь.
15
Наташа
Моя жизнь опять менялась.
Конечно, так звучала официальная причина всей этой суматохи. Карим просто беспокоился обо мне и не хотел все усложнять. Но мне почему-то казалось, что дело тут в другом. А именно в его интересах. Это он, а не я, был морально не готов к ребенку. Он хотел жить налегке, получать бесплатный секс, когда этого хочется. А хотелось ему этого постоянно, днем и ночью. Но я теперь часто была не в настроении. Нередко хандрила и думала о маме — о том, как сильно похожи наши судьбы, хотя я всячески избегала повтора. Я всегда себя била в грудь, что не повторю ее ошибок. Что не позволю себе залететь, едва покинув школьные стены. А все произошло именно так, она как будто чувствовала это…
Впрочем, я все больше представляла, что чувствовала моя мать тогда, девятнадцать лет назад, когда узнала, что беременна. И осознала, что теперь ее мечты так и останутся мечтами. Ей пришлось распрощаться с универом, и меня будет ждать то же самое. Потому что денег я не найду — учеба оплачена всего на два первых года. А что дальше? Кто будет моим спонсором? Карим? Как только он убедится, что я беременна, он выбросит меня на улицу. Убивать ребенка я не стану, ни за что. Я не пойду на это, как бы он ни просил. А в таком случае мой богатый бойфренд сделает только одно — избавится от бракованной игрушки и найдет себе другую. Я стану как одна из тех карманных собачек, которые перестали радовать своих хозяев, и они их выгнали из дома, чтобы завести себе нового питомца.
Ну да. А на что я надеялась? Что это будет вечно? Что он захочет быть отцом? Что это все любовь? Это просто похоть — Карим мне сам об этом говорил, а я его не слушала… Очень зря, Наташа. Очень зря. Теперь все стало на свои места, розовые очки можно снимать.
Оглядываясь назад, я твердо понимала, что была неправа. Я не ценила свою мать и всегда ее считала слабой. Бесхарактерной. Неудачницей. А на деле сама ничем не лучше ее. Ведьма не зря говорила, что я от нее отвернулась — это так и есть. Я не дочка, а сволочь. Кому я теперь буду нужна, если не матери? Родительский дом — мой единственный вариант, туда мне и дорога. Придется взять свою гордость за горло и признать, что я никто и ничего не добилась. Просто залетевшая дура.
— Ната, у нас есть че пожрать?
Я стояла на балконе и плакала. Смотрела на вечерний город, а мысленно была где-то в старой хрущевке, где прошло мое детство. Пыталась представить,
— Извини, я не готовила.
Он вышел ко мне и с удивлением переспросил:
— Ничего не готовила?
— Да. Ты понял все верно. Есть нечего. Можешь сэндвич себе сделать.
Карим оперся локтями на бортик и молча кивнул.
— Угу. Не готовила… А почему? Что-то не так? Не было воды или… Ты плохо себя чувствуешь? В чем причина?
— Ни в чем, — ответила я и снова поймала рукой слезинку.
— Почему ревешь?
— Ты не поймешь меня…
— Опять декан приставал?
— Нет. Он тут ни при чем.
— Точно? — нахмурился Карим.
И я развеяла все сомнения:
— Точно… Я сегодня не ходила в универ.
— Не ходила в универ? — удивился он. — Почему? Что еще за прикол?
— Я же говорила, ты не поймешь.
— А что тут понимать? Ты просидела целый день в квартире. Ничего не готовила, на пары не ходила. Стоишь на балконе и ревешь тут на холоде… Что случилось, Ната? Из-за чего у тебя снова сопли? Просто скажи, как я могу решить эту проблему…
— Я думаю о маме.
— Думаешь о маме? Зачем? Что о ней можно думать?
Карим хотел обнять меня и притянуть к себе, но я одернула локоть.
— Я хочу с ней встретиться.
— Встретиться с ней? Да ты что… у тебя температура? Зачем? Это же полный бред.
— Это не тебе решать. Она моя мама, а не твоя.
— Как это, не мне решать? — Карим загнал меня в угол балкона и схватил за подбородок. — Даже не думай это делать. Она этого не достойна.
— Ей нужна моя помощь! — крикнула я.
— Откуда тебе знать?! Ты же с ней не общаешься даже!
— Я это чувствую… Ей всегда требовалась помощь. Моя помощь. А я этого не понимала.
— Боже… — смеялся Карим. — Ха-ха-ха… Это какой-то дурдом. Тебе что, плохо со мной? Скажи… тебе плохо у меня живется? Что на тебя вдруг нашло?
— Тебе этого не понять.
— Мне этого не понять? И почему же? Просвети…
— У тебя нет родителей. И никогда не было.
— Ага, понятно… Ну давай — давай же, продолжай, — приглашал он меня руками к явному скандалу, — ты ведь хочешь высказаться…
— Твой отец — просто урод. Таких на электрический стул надо сажать. Или просто расстреливать.
— Ну конечно, — кивал Карим, скрестив руки в позе Наполеона. — Зато вот твоя мамка куда лучше него. Она ж продала свою дочь за кучку баксов. Ага… Она продала тебя как гребаный кусок мяса! Будто ты вообще ничего не стоишь! — кричал он и тыкал мне в лицо указательным пальцем. — Но ты все равно ее оправдываешь! Почему?! А?! Может, проблема с мозгами, а?!
— Перестань!
— Это у вас, видать, семейное просто…
— Хватит! — истерила я в ответ, но он не умолкал.
— По ходу, мама не ошиблась, когда сочла тебя глупым куском мяса. Так оно и есть. Ты просто лютая дура. Дура лютейшая. Других причин я найти не могу.