Девочка, которая лгала

Уайт Полли

С этими словами Иосиф Леонидович переступил порог.

Я вошла вслед за адвокатом.

– Боже мой, Леонид был таким аккуратистом! – простонал Сташевич, но тихо, чтобы никто посторонний не услышал.

Где-то неподалеку бормотал телевизор – этот характерный звук ни за что не спутать с живой человеческой речью. Мы прошли в просторную гостиную, заставленную мягкой мебелью и изрядно захламленную. Телевизор транслировал в пустоту застекольную жизнь, не имеющую отношения к реальности.

Сташевич огляделся,

пробормотал: «Пойду поищу», – и скрылся в глубине дома.

Я огляделась.

Комната, некогда обставленная по эскизам неплохого дизайнера, имела плачевный вид. Казалось, люди ушли, и покинутый дом заселили, к примеру, обезьяны.

Дорогой паркет был залит чем-то липким – я брезгливо отодвинулась и с противным чмокающим звуком отодрала от пола подошву. Все горизонтальные поверхности покрывала пыль – не то чтобы недельной давности, но дня три здесь не убирались. От стеклянной вазы с фруктами доносилось тихое жужжание, над останками бананов и яблок вились мухи.

С десяток разнокалиберных пепельниц топорщились окурками. Я отметила, что один из них еще дымился.

Тогда я заглянула за спинку дивана, развернутого к телеэкрану. На диване обнаружилась полноватая деваха в тренировочных штанах и футболке с изображением Масяни. Глаза девицы были закрыты, на животе уютно покоилась банка пива.

Я демонстративно покашляла. Никакого эффекта. Тогда я взяла пульт со столика и выключила звук телевизора.

Спящая красавица немедленно открыла глаза, рывком перешла в сидячее положение, запустила пятерню в растрепанные неухоженные волосы, зевнула и заявила:

– Сморило что-то. А вы уже приехали, что ли?

Решив, что передо мной нерадивая домработница, слегка расслабившаяся в отсутствие хозяйки, я уже хотела сказать: «Милочка, позовите госпожу Лазареву». К счастью, не успела. Потому что в комнату вошел Сташевич и воскликнул:

– Марина Эдуардовна, а я вас повсюду ищу!

Итак, передо мной была вдова банкира Лазарева.

Я во все глаза смотрела на это чудо. С тех пор как я живу в этом городе и работаю телохранителем, мне приходилось общаться с самыми разными людьми. Но чаще всего мои клиенты попадают в категорию VIP.

Разумеется, ни одна из моих клиенток не была гопницей в растянутых трениках, с облупленным лаком на ногтях и привычками пэтэушницы. Нет, не подумайте, снобизмом я не страдаю. Но такая жена просто не по чину банкиру Лазареву. Прекрасно понимаю покойную Елизавету Михайловну…

– Уже нашли, – лаконично ответила адвокату хозяйка дома.

– Где мы можем поговорить? – Сташевич огляделся.

– Да прямо здесь и поговорим. – Марина окинула взглядом просторную комнату. – Места полно. Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь.

Ни единый мускул не дрогнул на лице адвоката, когда он уселся в пухлое кресло, но я была уверена – сегодня же его костюм отправится в чистку.

Все мягкие поверхности покрывал слой кошачьей шерсти. Не нужно было звать на помощь Шерлока Холмса, чтобы понять – где-то в этом доме обитает здоровенный котяра, и ему позволяется валяться где угодно.

Я выбрала стул почище и тоже уселась.

Госпожа Лазарева протирала сонные глаза. Внезапно, вспомнив об обязанностях хозяйки, Марина встрепенулась и спросила:

– Может, хотите чего? Кофе там или чая, а? Катюха живо сделает.

– Благодарю вас, не нужно, не беспокойтесь, – поспешно отказался адвокат.

– Да я и не беспокоюсь, – усмехнулась вдова.

Я присмотрелась к ней повнимательнее. Похоже, госпожа Лазарева не так проста, как кажется на первый взгляд. Между тем Марина Эдуардовна уставилась на меня с искренним интересом – так ребенок смотрит на «киндер-сюрприз», гадая, что внутри.

– Познакомьтесь, – спохватился адвокат. – Марина Эдуардовна Лазарева. А это Евгения Максимовна Охотникова, лучший в городе телохранитель.

Вдова беззастенчиво разглядывала меня, потом перевела взгляд на адвоката и спросила:

– Я так поняла, это происки моей свекрови?

Сташевич заерзал в кресле, но голос старого юриста звучал все так же благожелательно:

– Евгения Максимовна действительно работает на меня, а я действую по поручению вашей свекрови.

– Так она ж померла, – поморщилась Лазарева.

– Совершенно верно, но перед смертью Елизавета Михайловна оставила письменные распоряжения. Я всего лишь выполняю последнюю волю покойной.

Вдова банкира скривилась:

– Она всегда меня ненавидела. Даже с того света дотянулась, никак не оставит в покое.

– Последняя воля Елизаветы Михайловны никак не ограничивает ваши права, – вкрадчиво произнес адвокат. – Все распоряжения касаются вашей дочери.

– О! – подняла палец госпожа Лазарева. – Моей, ясно вам? Я сама знаю, что с ней делать и как растить. Ты сперва сама роди, выкорми, воспитай, а потом суйся в чужие дела…

Вдова довольно агрессивно уставилась почему-то на меня, как будто именно я собиралась заниматься воспитанием ее дочери.

– Дело в том, что ваша свекровь беспокоилась о безопасности внучки, – мягко произнес юрист. – Поэтому мы здесь.

– Да все с девчонкой нормально! – вскинулась Марина. – Ест, спит, в куклы играет. От кого вы ее охранять собираетесь? – И колючий взгляд вдовы впился мне в переносицу.

Сташевич вздохнул.

Видимо, юристу не хотелось затрагивать больную тему, но эта идиотка сама вынуждала его к этому.

– Не забывайте, ведь Леонид Андреевич погиб насильственной смертью.

Вдова громко щелкнула крышкой, открывая банку пива, сделала несколько больших глотков, как будто у нее пересохло в горле, и только потом ответила: