Девочка, Которая Выжила
Шрифт:
– Одна?
– Одна.
– Рядом с ней никого не было?
– По-моему, никого.
Это было все. И это – мало сведений. Максим складывал так и сяк в голове скудную информацию и не мог вообразить себе, как двигалась по общежитию эта погибшая, что привело ее к падению из окна. Сведений – мало. Максим достал из портфеля опросный лист для экспертов и стал обводить кружочками вопросы. От чего наступила смерть? Содержатся ли в крови наркотические вещества? Что у жертвы под ногтями? Есть ли на одежде и половых органах следы спермы…
– Барсук, выдыхай, – Тоня заглянула через плечо. – Принцип Оккама знаешь? Самое
– Наверное, каждый день.
– Каждые двенадцать минут.
– И что? – буркнул Максим.
– А то, что не надо заставлять целый отдел работать целый месяц над делом, про которое все ясно с первого взгляда.
Максим насупился и промолчал. Попросил понятых подписать протокол. Поблагодарил проректора. Отдал второй экземпляр протокола полицейским. Отдал опросный лист Тоне. И подумал, что не имеет никакой версии. Не напал ни на какой след. Мобильного телефона погибшей не было. Блокнота с рисунками не было. Ни на какую пиратскую историю наблюдаемое Максимом не было похоже. Врожденная способность Максима поставить себя на место другого человека и почувствовать, как он двигался, – не включалась.
Глава 9
Следующие два дня были выходные. Аглая сидела дома и ничем не могла себя занять. Любое занятие причиняло ей боль, потому что девушка немедленно вспоминала, как занималась тем же самым с Нарой. Как жарила яичницу с Нарой, как рисовала с Нарой, как гладила с Нарой кота.
Аглая забила в гугл «акробатика уроки», потому что акробатика предполагала взлеты и падения, и это единственное, что Нара делала без Аглаи – падала.
Гугл открыл море возможностей: «Курс акробатики для начинающих взрослых. Сеть гимнастических центров для взрослых и детей. Европейская система обучения. До конца сентября при покупке абонемента ВЫХОД В РАДОСТЬ действует кешбэк 10 %! Безопасное оснащение. Увлекательные тренировки…»
Аглае не нужны были увлекательные тренировки. Ей нужны были страшные тренировки, лютые, кровавые – какие угодно тренировки, лишь бы в них не было никакой увлекательности и развлекательности и никакого кешбэка в десять процентов.
Наконец среди многих объявлений от гимнастических и акробатических центров Аглая нашла: «Падать и взлетать. Акробатика и воздушная гимнастика в настоящем цирке на арене».
«Здравствуйте, – написала Аглая пользователю “Падать и взлетать” в фейсбуке. – Я хотела бы попробовать у вас заниматься, что мне нужно сделать?»
Ответ последовал незамедлительно:
Прийти.
Куда?
В старый цирк на Цветном.
Когда?
Сейчас.
Я приду.
Спроси Рыжую Глашу.
Меньше чем через час Аглая подошла к дверям старого цирка. У дверей толпились дети с сахарной ватой, шариками и свистульками «тещин язык» – только что закончилось утреннее представление. Аглая подошла к билетеру и спросила Рыжую Глашу. Еще через минуту билетер вел Аглаю по цирковому закулисью,
Она поминутно падала. Еще в падении кричала лошади: «Галоп!», чтобы лошадь не прекращала движения, а едва коснувшись опилок ногами, лопатками или как уж там приходилось упасть, вскакивала и на скаку взлетала в седло. И все сначала – голова на вольтижировочном седле, ноги в балетных пуантах вытянуты в струнку вверх, руки раскинуты в стороны, пара кругов галопа, падение, окрик… И все сначала. Аглая смотрела на это как завороженная. Наконец, проскакав стоя на голове пять кругов без падений, рыжая девушка спешилась и подошла к Аглае.
– Это ты мне писала час назад? – спросила она, стряхивая с потного лица опилки.
– Я, мне надо научиться летать на трапеции для одного там перформанса… проекта…
Рыжая посмотрела на Аглаю оценивающе:
– Что у тебя случилось?
– Ничего, – Аглая смутилась и опустила глаза.
Рыжая пожала плечами:
– А выглядит так, как будто у тебя умер кто-то близкий.
Аглая вспыхнула:
– Да, откуда вы знаете?
– У меня бабушка цыганка, – Рыжая улыбнулась и обняла Аглаю крепкой, мокрой от пота и шершавой от опилок рукой.
Это объятие понравилось Аглае больше, чем утешительные объятия отца, матери и психолога Брешко-Брешковского.
В это же время следователь Максим Печекладов лежал дома на диване и читал наконец капитана Чарльза Джонсона. Тоня и другие эксперты-криминалисты в выходные работать наотрез отказывались, если только не заставляло начальство. Максим вынужденно бездействовал и погружался в историю тройственного любовного союза Мэри Рид, Энн Бонни и капитана Джека Рэкхема, в результате которого Мэри и Энн почти одновременно забеременели, не смогли бежать достаточно быстро, чтобы спастись от гвардейцев губернатора Ямайки, и умерли в тюрьме то ли родами, то ли предательски заколотые.
Весь понедельник Максим провел в суде – продлевал у судьи Кулагиной содержание под стражей убийцы и растлителя. У того был ловкий адвокат, он делал ставку на затягивание времени и даже симулировал в зале суда сердечный приступ – вот и провозились весь день. Вечером Максим успел только допросить вахтера Института современных искусств Ивана Копылова. Тот показал, что дверь гостиной на момент гибели студентки Линары Тунгуновой была заперта. А больше ничего не показал, но и эти показания утвердили Максима в мысли, что перед ним не самоубийство.
Во вторник истекли трое суток с момента смерти студентки. Проверку по факту доведения до самоубийства пришлось продлевать с трех дней до десяти.
В среду Максим писал объебон по делу Мособлводоканала – незаконное взимание штрафов с владельцев элитной недвижимости на Новорижском шоссе – и еще занимался ходатайством о детализации телефонных звонков одного сумасшедшего скрипача, которого было основание подозревать в хакерских атаках на коммерческие банки.
В четверг – истребование детализации, ходатайства, постановления.