Девочка-лед
Шрифт:
Пока раздаются аплодисменты и свист, я активно пытаюсь изобразить на своем лице спокойствие. Оставаться невозмутимой крайне сложно. Особенно тогда, когда приходится вешать ему на шею медаль. Руки не слушаются, легкие не дышат, щеки нещадно горят. Потому что он склоняется в этот момент слишком близко. Слишком пристально на меня смотрит… В этом его совсем мужском, взрослом взгляде столько всего — что я даже теряюсь на несколько секунд. И снова не выдерживаю пытку первой. Трусливо опускаю глаза и отворачиваюсь, чтобы взять дрожащими пальцами следующую
Слава Всевышнему, через пять минут мои мучения на сцене заканчиваются. Так спешу спуститься по ступенькам, что едва не валюсь на пол, зацепившись каблуком за подол платья.
— Осторожно, Ален, — ловят меня чьи-то руки.
— Нормально все, спасибо! — отвечаю холодно, освобождая из захвата локоть.
— Можем мы поговорить? — просит тот, кого я считала своим другом.
— Дань, давай не сейчас!
— Ален…
— Саша вот-вот петь будет. Я хочу послушать ее, Дань, — прохожу мимо него.
Перед глазами все еще стоит интересная картина: мой рюкзак и Данила, запихивающий туда коробку комильфо. Я, вернувшаяся в раздевалку за ручкой, которую попросил тренер, так и застыла на месте. Разговор, который состоялся после — был не из приятных.
— Ален, потанцуем? — улыбаясь, спрашивает Овчинников, выдергивая меня из воспоминаний.
Отказать парню я не успеваю, потому что передо мной вырастает фигура Беркутова.
— Она со мной идет, — мрачно изрекает он. — Обещала.
Костя, кажется, растерялся. Смотрит то на меня, то на него.
— Гуляй, Овчинников, — командует Роман, раздражаясь все больше. Хватает меня за руку и тащит за собой, даже не поинтересовавшись моим мнением.
— Ничего я тебе не обещала, — пищу недовольно ему в спину.
— Ой помолчи сейчас, Лиса, — бросает через плечо.
— Я…
Хочу сказать, что не собираюсь с ним танцевать, но слова так и не покидают моего рта. Потому что Роман резко останавливается и поворачивается ко мне. От неожиданности врезаюсь в него и ойкаю.
Вскидывает бровь. Сашка начинает играть на гитаре. Одну из своих любимых песен. Катя Чехова «В твоих глазах».
— Я… мне надо…
— Нет, Лисицына, даже не думай удирать от меня, — предупреждает он, прищуриваясь.
— Я не хочу с тобой танцевать, — качаю головой, пытаясь освободить руку.
— А я не хочу, чтобы ты танцевала с кем-то другим, — ошарашивает меня своим заявлением.
— Ты… — растерянно хлопаю ресницами. — Отпусти меня, на нас все смотрят.
— Да мне все равно, Ален, — произносит, притягивая меня к себе.
— А мне нет, — спорю упрямо, сопротивляясь.
— Слушай, Лисицына, просто потанцуй со мной. Это ведь не так уж сложно, верно? — хмурится, укладывая мои руки к себе на плечи.
Хорошо хоть освещение приглушенное. Я от стыда и смятения, должно быть, красная как рак. Пока Сашка поет, отчаянно борюсь с собой. Только бы не рухнуть на пол, да не оттоптать ему ноги. Вслушиваюсь в текст, который льется из уст Харитоновой, виртуозно перебирающей струны гитары. Так ведь песня закончится быстрее,
Лучше б не слушала, честное слово…
Мы медленно двигаемся. Я считаю, что безнадежна. Грациозной точно не смотрюсь со стороны… Все же наступаю ему на ноги. И не раз притом. Кошмар. Пытаюсь убедить себя в том, что ничего страшного не происходит, но получается у меня как-то не очень. Потому что кое-кто так и норовит подлить масла в огонь.
— Лисица, — горячо произносит, склоняясь к моему уху. — Я солгал. Я бы им глаза всем выколол, чтобы на тебя не смотрели…
Тянет носом воздух, склонившись к шее, и мне дурно становится. Во рту сухо, а в голове — шумно.
— Ты такая красивая… всегда, но сегодня особенно, — шепчет, обжигая скулу дыханием. Чуть сильнее сжимая меня в своих руках.
Вот же ж, господи…
— Перестань, — тихо прошу, опуская глаза, а внутри все равно порхают дурацкие бабочки.
— Нет…
Гипнотизирую его белоснежную рубашку и пытаюсь угомонить колотящееся в груди сердце. Голова кружится и от слов его, и от этого запаха, что преследует меня ненавязчиво. С тех самых пор, как он отдал мне свои вещи.
— Я хочу уйти, — резко отодвигаюсь, и Роман явно этого не ожидает, что позволяет мне выиграть пару спасительных секунд.
И вот… я уже спешу к выходу. Меня пугает реакция моего тела. Пугают собственные мысли и ощущения.
— Лисицына, стой! — доносится зло в спину, но я только быстрее переставляю ноги, пробираясь через толпу танцующих.
Сбегаю от него. Сбегаю от себя.
Вот я оказываюсь за дверьми зала. Ловлю на себе заинтересованные взгляды тех, кто стоит в коридоре. Прохожу дальше, сворачивая в пустой холл. Все на празднике, и лишь скучающий учитель физики дежурит, лениво рассматривая здоровенный фикус, стоящий у стеклянной стены.
Я уже поворачиваю направо, размышляя на тему того, как добраться до дома Саши, когда меня все-таки настигает мой преследователь. Он ловит меня сзади, заключая в захват. Закрывает ладонью рот и заталкивает в кабинет биологии, расположенный справа.
— Ну все, Лисица, вот ты и попалась… — угрожающе звучит Его голос, разгоняя по телу дрожь.
Мычу в прижатую к губам ладонь. В полутьме поблескивают знакомые часы.
— Ой не тем мы с тобой эти два года заняты были! Совсем не тем…
Глава 53
РОМАН
Сквозь окно, не прикрытое жалюзи, льется тонкая полоска света. От уличного фонаря, освещающего парадный вход.
Лисица замерла. Не дышит совсем. Стоит, ресницами длинными невинно хлопает. Глазища широко распахнуты. Боится меня, глупая. Трясется, как самый настоящий зайчишка. А меня от этого только сильнее пробирает.
— Я руку уберу, только не кричи, — улыбаюсь, как полоумный придурок. Она едва заметно кивает, сигнализируя о том, что поняла меня.