Девочка-лед
Шрифт:
— Господи, Дань, — смотрю на него изумленно.
— А тебе вот говорю. Знаю, что ты не станешь делиться с кем-то подобной информацией.
Мне становится нечем дышать. Я вспоминаю ту холодную ночь в лесу. Вспоминаю, как убегала от преследователей и не верила, что утро для меня все-таки наступит.
— У Ромы много скелетов в шкафу, — Данила достает из кармана зажигалку и чиркает ею, задумчиво глядя на синее пламя.
Он ведь вроде не курит… Зачем она ему?
— Хочешь узнать один страшный секрет?
— Уже нет,
— Тем же летом, после девятого, уж извини, что перескакиваю, они без прав катались на машине Абрамова. Ян, Камиль и Рома, — поясняет он. — Распивали алкоголь, курили травку, разъезжали по Ленинградке, в разы превышая скорость. Знаешь, чем закончилось? Человека твой Рома сбил в итоге. Тот парень едва не умер, Ален.
— Дань, — смотрю не него испуганно.
— Думаешь, почему Беркутов не пьет сейчас? С тех пор как раз.
Мороз по коже, клянусь…
— Предки все уладили. Ты же знаешь, кем работает папаша Абрамова?
— Адвокатом.
— Естественно все замяли. Впрочем, как и всегда.
— Хватит…
— После этой истории мы окончательно прекратили общение. Точнее, я прекратил. Понял, что мне с ними не по пути.
Меня трясет. А Даня все продолжает и продолжает. Будто упивается моей реакцией.
— Кстати о ДТП. У Пельш дочь погибла в аварии. Она потому и хромает. Не знаю, была ли ты в курсе, — ведет плечом.
У меня от ужаса мелкие волоски по телу поднимаются.
— Я не знала… — в замешательстве смотрю на прекрасное платье, и меня захлестывает какое-то странное чувство. Мне становится в одночасье очень-очень не по себе.
— Это произошло давно, лет десять назад. Парни узнали о ее трагедии, когда мы учились классе в восьмом. Знаешь, что они делали? — его губы трогает неуместная улыбка. — Звонили домой Циркулю и просили Ольгу подойти к телефону. Ты хоть представляешь, что за издевательство?
Я в шоке смотрю на Даню. Кровь гулко стучит в ушах. Пульсирует. Я просто не могу поверить в то, что он рассказывает. Просто не могу поверить. У Романа брат-инвалид. Он бы не стал. Не стал бы ведь?
— Говоришь, все мы совершаем ошибки? Да, согласен. И главной моей ошибкой была дружба с Романом Беркутовым. Я рад, что наши дороги разошлись. Потому что он — самая настоящая мразь. Ничем не лучше Абрамова. А может, даже и хуже. Потому что он — не тот, за кого себя выдает. Картинка-то идеальна. Его все любят. Звезда школы: отличник и спортсмен, — с ненавистью выплевывает Данила. — На доске почета красуется. Пыль в глаза. А на деле — тот еще ублюдок.
— Я хочу домой, Дань, — устало говорю ему я, уже ничего не соображая.
— Поехали я отвезу, — протягивает руку.
— Нет, я сама.
— Аленка, да брось. Иди сюда, — Данила крепко обнимает меня.
Мое тело все еще пробивает дрожь. И он наверняка чувствует мое состояние.
— Дань, отпусти, — шепчу едва слышно.
— Аленка, — целует меня в лоб. —
— Дань, — пытаюсь освободиться от его навязчивых объятий. — Отпусти, пожалуйста. Я хочу побыть одна.
— Ты подумала насчет моего предложения? Будешь моей девушкой?
— Да о чем ты! — эти его слова хуже пощечины. — Я же сказала тебе все уже!
— Алена! — он все-таки успевает поймать мое запястье. — Ну нравишься ты мне! Чего разозлилась за те конфеты? Привыкай. Так парень должен ухаживать за девушкой. Я знаю, что для тебя это в новинку.
— Дань, зачем ты все рушишь? — отворачиваюсь от него, ощущая, как подкатывают слезы. Не из-за него, нет…
— Я с матерью ругаюсь уже который день. Доказать ей стараюсь, что ты меня достойна.
— Что? — выдергиваю руку, и брови мои ползут вверх.
«Что ты меня достойна» — звучит эхом.
— Ален. Забудь все обиды. Завтра праздник. Зайдешь к нам? — на полном серьезе интересуется он. — Новый год. Начнем с чистого листа. А?
— Дань, очнись, — не могу сдержать нервный смех. — Твоя мама крыла меня последними словами. Будто я… отброс общества. А ты теперь предлагаешь мне закрыть на это глаза?
Смотрим друг на друга. Вроде и были близки, но почему тогда есть ощущение, что между нами пропасть.
— Гордая такая, да? Не понимаешь разве, что мать просто добра мне желает! — говорит раздраженно.
— Да. Гордая, Дань. Мне в душу плюют, а ты хочешь, чтобы я пресмыкалась!
Оставляю его в одиночестве и направляюсь в сторону зала, чтобы найти Сашу и предупредить, что ухожу.
— Это же шанс твой вылезти из дерьма, дура! — прилетает мне в спину.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
— Да пошли вы все со своими шансами! — произношу тихо.
Показываю ему средний палец. Вот прям захотелось! Даня удивленно фыркает в ответ, а я, резко развернувшись на каблуках, спешу удалиться.
Не хочу ни о чем думать, клянусь. Мысли тонут в том потоке информации, которую внезапным камнепадом обрушил на мои несчастные уши Даня.
— Лисицына! — зовет меня кто-то, но я не реагирую. Чувствую вибрацию телефона.
Плевать. Знаю я, что десять минут прошли. Но говорить с Ним сейчас я не готова абсолютно.
— Лисицына, але! — снова обращается ко мне кто-то.
— Ксюш, — фокусирую размытый взгляд на однокласснице.
— Кричу-кричу тебе, а ты не слышишь! — улыбается девушка. — С Сашкой твоей что-то случилось. Ее кто-то обидел вроде. Закрылась внизу на цокольном этаже в туалете и ревет, никому не открывает. Сходи, разведай, что да как.
Тревога за Харитонову стремительно разливается в груди. Бросила ее одну, хороша же подруга!
— Конечно. Спасибо, Ксюш! — благодарю я блондинку.