Девочка-лед
Шрифт:
Входная дверь распахивается, являя миру как всегда безупречно выглядящую Нику. Стуча каблучками, она заходит в комнату. На ней удивительной красоты наряд. Красное, короткое, но при этом вовсе не вульгарное платье, замысловатые узоры которого оплетают ее соблазнительные формы точно вторая кожа. Оно, кстати, невероятно гармонирует с волосами, цвета воронова крыла, которые сегодня завиты в крупные локоны, ниспадающие на спину. Красотка, сошедшая со страниц глянцевого журнала.
— Ром, что за шум? Мне показалось…
— Картина свалилась
Вот ведь брехло! Чушь несусветная!
Поверить не могу, что выстрелила! Пусть и случайно, но все же… Ужас ужасный, в голове не укладывается!
Он берет ее за руку, привлекая к себе. Подозреваю, чтобы отвлечь от созерцания стены, на которой можно заметить кое-что, противоречащее его ни на что не годной версии.
— Ты так долго, — пальчики девушки касаются его лица.
Я вспоминаю маникюр Грановской, которому вполне мог позавидовать старый добрый Фредди[6].
Я бы на месте Беркутова всерьез опасалась за безопасность своих глаз. (Подумала та, которая минуты две назад рассматривала их травму как вариант на спасение).
Тем временем Вероника зря времени не теряет. Тянется к нему и целует в губы. Я строю гримасу отвращения, глядя на этих двоих. Чувствую, как краснеют щеки, когда она, очень по-девичьи хихикнув, смело толкает его к подоконнику.
Вот только не это! Всю жизнь прям мечтала смотреть на лобызания и слюнообмен этой парочки! Грановская сладко стонет ему в рот. Теперь у меня нещадно горят и уши. А еще хочется чихать! В этом царствии мужской одежды невыносимо пахнет кондиционером для белья. А у меня на них с детства страсть какая аллергия! Это хорошо сейчас нет денег на подобные траты. Хоть какой-то плюс…
Чешу нос, а глаза непроизвольно снова натыкаются на этих двоих. Ладони Вероники скользят по обнаженным плечам парня, затем она обнимает его шею и, прижимаясь, льнет к его груди, ласкаясь словно кошка.
— Тебе пора, Ник, водитель ждет.
— Ну Ром, — она, судя по интонации, обижается. — Мы в последнее время так мало проводим времени вдвоем.
В голосе Грановской сквозит совсем несвойственная ей нежность и грусть. Она поглаживает его скулу, заглядывая в глаза.
— Да все как обычно, не выдумывай, — притягивает ее за бедра к себе, и они опять целуются. Очень уж откровенно, если честно.
Огромная луна и свет лампы, что стоит на прикроватной тумбочке, подсвечивают его тело, к которому так усердно прижимается девчонка. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что не просто подглядываю за ними, а разглядываю Беркутова. Так, спортивного интереса ради…
Если уж по-честному, то этот говнюк очень даже хорош собой. Нет ведь смысла отрицать очевидное. Благодаря многолетнему увлечению рукопашным боем он отлично сложен, что существенно выделяет его на фоне тощих сверстников. Если не считать Абрамова, Юнусова и медведя Пилюгина.
Жар заливает щеки. Не то, чтобы я никогда
«С таким — не видела» — замечает внутренний голос.
Просто… Ну не знаю. У этого все слишком хорошо. «Идеально даже наверное», — вспоминая его живот, к собственному стыду, думаю я.
Переминаюсь с ноги на ногу и чешу нос, раздраженный весьма приятным запахом. Кажется, начинается ад. Глаза вон уже слезятся. Долго в этой маленькой комнатушке, среди этих его благоухающих сказочными ароматами вещей я не продержусь.
— Ром, — томно мурлычет Вероника, пока сильные руки поглаживают ее спину, спускаются и беззастенчиво цепляют пальцами низ и без того короткого платья. — Можно я останусь?
Прямо почти умоляет, ну ничего себе! Кто это? Точно Ника?
В носу неожиданно щекочет. Сильно так, до невозможного! Мама дорогая! Еще секунда и я чихну! НЕТ НЕТ НЕТ! Терпи, терпи. Держись! Сейчас пройдет. Или не пройдет…
Я присаживаюсь на корточки и закрываю рот рукой.
В общем… Это происходит.
— Рооом, — подозрительно покосившись в сторону темной гардеробной, произносит Вероника.
Выражение ее лица разительно меняется. В какой-то момент мне кажется, что она смотрит прямо на меня. И он тоже…
В немой растерянности замираю. Н-да… ситуация.
— Ром, там в гардеробной кто-то есть? — наконец, отлепившись от него, изумленно спрашивает она.
Египетская сила! Как сказала бы бабушка Маша, большая поклонница сериала «Воронины».
А тем временем мое сердце начинает гулко биться о ребра…
Глава 12
АЛЕНА
Вероника, прищурившись, смотрит и смотрит…
В области солнечного сплетения закручивается вихрь. Сердце неистово лупит о грудину, и его стук отдается гулкой дробью в ушах. Не дыша, замираю словно статуя и жду неизбежного.
— Кого ты прячешь там в гардеробной?
— Девку в трусах, кого же еще! — обескураживает своим прямым ответом он.
От шока у меня приоткрывается рот и начинает дергаться глаз. Одурел совсем? Что ж так-то напрямую! Мешок с клапанами и кровью, гордо именуемый сердцем, по ощущениям в этот момент делает тройное сальто.
У Грановской комично вытягивается лицо. Пару секунд она молча хлопает ресницами, в недоумении глядя на своего парня-придурка
— Оочень смешно! — фыркает брезгливо.
Он хохочет.
— Дурак ты, Ром! — оплетает руками его шею.
Вышеупомянутый Беркутов возводит глаза к потолку.
А если бы она меня обнаружила? Представляю реакцию… хотелось бы увидеть озадаченность на ее разукрашенном лице. Правда, наверное, я бы услышала немало нелестных эпитетов в свой адрес. Задевает тот факт, что для этих людей я — вроде некачественного товара. Человек второго сорта. Пустое место.