Девочка-лед
Шрифт:
— Роман, — засовывает руки в карманы идеально выглаженных брюк со стрелками. — Не успел вернуться, а уже кулаки в ход успел пустить.
— Так вынудили, Борис Ефимович, — пожимаю плечами, откладывая собранную по цветам головоломку.
Надо бы Лисицыной его всучить. То еще шоу будет. А-ля басня Крылова: «Мартышка и очки».
— Отстоять честь девушки — это, безусловно, похвально, если я все верно понял со слов Элеоноры Андреевны.
О чем тогда трещала Циркуль я благополучно прослушал. Беззастенчиво разглядывал ноги
— Лисицына ни при чем, у нас с ним свои счеты, — отмахиваюсь небрежно.
— Ну разумеется, — ни черта не верит он. Да я бы тоже не поверил, наверное.
— Вершить самосуд — не есть правильное решение в этом случае, — заявляет мне этот старый умник. — Как мужчина я тебя понимаю, и даже поддерживаю, но как руководитель образовательной организации — нет…
— Отчисляете? — спрашиваю почти равнодушно.
Долго смотрит на меня молча.
— Не исключено. Пока даю испытательный срок и наказание, — сообщает, прерывая затянувшуюся паузу.
— Что еще за наказание? — интересуюсь хмуро. Уже заранее знаю, что оно точно мне не понравится.
— Отстраняю тебя от тренировок в секции на неопределенное время.
— Да вы серьезно? — ору возмущенно. — В феврале чемпионат России.
— И ты на него, Роман, не поедешь, если продолжишь в том же духе! — строго предупреждает меня он. — Еще неизвестно, чем обернется это твое рукоприкладство. Ты забыл, кто по профессии родители Абрамова?
— Да плевать мне, кто они… — уже иду к двери. Дергаю ручку, когда до меня доносится голос директора.
— В порыве горячности можно таких дров наломать, Рома. Жалеть потом будешь. Ты же умный парень, а выводы не делаешь совсем…
Поворачиваюсь, смотрю на седовласого мужика, явно подуставшего от всей этой бесконечной канители, и, признаться откровенно, даже жаль его становится.
— Я вас услышал.
Он кивает.
— И про занятия с Лисицыной не забывай. Элеонора Андреевна говорит, что у девочки большие проблемы с математикой. Загубит себе аттестат, если плохо сдаст Единый Государственный Экзамен.
Про занятия с Лисицыной не забывай…
Да уж. Забудешь тут. С удовольствием бы, только рецепт дайте. Желательно, чтобы эффект как от таблетки. Выпил — и отпустило почти моментально.
Иду по пустынному коридору. Несвойственная школе тишина — настоящая благодать для ушей. Ни ора, ни гама, ни топота. Всегда поражался выдержке преподов. И как они выносят пребывание в этих стенах? У меня бы уже кукуха съехала.
Заворачиваю за угол, в стеклянный переход. И в этот же момент в меня врезается… кто бы мог подумать! Предмет моих недавних размышлений.
Вот так встреча! На ловца и зверь бежит, как говорится.
Девчонка так комично пугается, что в пору захохотать в голос. Я еле сдерживаюсь. Мои губы растягиваются в
— Ты вроде лиса, а не крот… Перед собой хотя бы иногда смотри, слепошара, — даю совет я, не убирая руку с ее плеча, за которое автоматом схватился во время столкновения.
— Что там тебе сказали? — сперва смотрит куда-то в область моей шеи, а потом, борясь с собой, все же решительно поднимает глаза.
Прямо Зена — королева воинов, не иначе.
— Неважно, — отзываюсь я, разглядывая вблизи ее в момент порозовевшие щеки. Мне это прям до нездорового нравится. Аж в голове дурман, как после выкуренной травы.
Н-да… Приехали.
Сильнее стискиваю ее руку, когда она пытается будто невзначай отодвинуться.
— Тебе не надо было его трогать, — качает головой и сводит густые брови над переносицей. — Никто не просил этой твоей помощи. Исключат ведь теперь.
— Перекрестишься, — делаю еще шаг вперед, неумолимо сокращая расстояние между нами. Потому что слишком далеко. Мне надо подобраться ближе. — Чего разволновалась-то так?
— Ничего подобного! — пищит смущенно, стреляя в меня недовольным взглядом.
Ну конечно. Так прямо я и купился. Нервничает страшно, я же вижу…
— Ты что тут делала а, Лисицына? — склоняю голову чуть в бок, отпускаю тоненькое плечо.
Я и забыл уже, какая она худенькая. Мои пальцы спускаются вниз по ее руке и останавливаются у сгиба локтя. Она, кажется, в эти секунды совсем не дышит. Глазеет на меня растерянно, хлопая длинными, пушистыми ресницами. Ойкает, когда резко дергаю к себе.
— Того и гляди решу, будто ты меня поджидала, — выдаю свое предположение, прищуриваясь.
— Вовсе нет. Зачем? — безбожно дрожит ее голосок.
— Ну как, отблагодарить, — невозмутимо поясняю я.
Опять это дурацкое желание находит. Желание поцеловать ее.
Что вообще происходит и когда это началось?
Она что-то мямлит, а я как полный придурок залипаю на ее губы. Тупо завис. Прямо невыносимо смотреть, как они шевелятся.
Здравым смыслом тут явно не пахнет, зато пахнет манящими ягодами. Мы такие у бабки в деревне с друзьями летом собирали. Правда домой почти ничего не приносили. Съедали добрую половину по дороге.
— Ты что делаешь? — слышу ее неподдельное возмущение сквозь звон в ушах. Она так близко, что я могу рассмотреть милые, мелкие веснушки на ее носу.
Лисицына шарахается от меня, как ошпаренная, но я по-прежнему упрямо стискиваю ее тоненькое предплечье.
— Отпусти, не то я…
— Не то ты что, — кладу вторую руку на ее шею. Под пальцами пульсирует маленькая вена, и это почему-то заводит не по-детски.
— Глаза тебе выцарапаю, — обещает сурово.
Ой да молчи уже…
— Скучала по мне, Ненормальная? — чуть сильнее сжимаю пальцы и сглатываю, когда ловлю момент. Девчонка дрожит. Боится меня. И мне бы тоже стоило себя бояться, ведь штырит-то конкретно.