Девочка на ш'aру

Луганцева Татьяна Игоревна

— Ну так вот! Ее мать просила найти какую-то проститутку и помочь ей. Вроде как она дочка ее давнишней подруги! — выпалила Агриппина Павловна, обмахиваясь подносом, как веером.

— Так это все и объясняет! — облегченно вздохнул Борис Ефимович. — Яна поехала ее искать и попала вместе с девицами в милицию.

Нормальный цвет лица постепенно начал возвращаться к Карлу. Агриппина Павловна с долей жалости посмотрела на него.

— Хорошо, что выпили, профилактика инсульта проведена… Я вот только одного не понимаю: где она успела так напиться? Из дома выходила совершенно

трезвой, фактически сутки ничего не ела. А тут глаза сфокусировать не может…

— Да мало ли где! — замахал руками Борис Ефимович.

— Прости, господи, проститутки ей, что ли, налили? — продолжала гнуть свою линию домоправительница, но, заметив, что князь снова начинает бледнеть, спохватилась: — Ладно, пойду сделаю вам мой фирменный воздушный омлет с беконом, помидорами и тертым сыром. А как вы хотели? Русские женщины, они такие! Очень душевные и отзывчивые! И в огонь, и в воду пойдут за другого человека! Вот и Яна наша снова пострадала. А если хотите жить спокойно, оставьте Яну в покое и женитесь на какой-нибудь принцессе! А уж мой мальчик Ричард, человек русской закалки, как-нибудь выдержит ее несносный характер.

Агриппина Павловна выдала все это и удалилась на кухню с гордо поднятой головой, бормоча себе под нос:

— Интересно, передачу еще будут повторять ночью или в сводке за неделю? Что бы мне такое придумать, если ее увидит кто-нибудь из моих подруг-сплетниц?

Словно в подтверждение ее слов, раздался телефонный звонок.

— Алло? — взяла трубку Агриппина Павловна. — Это ты, Маруся… — Лицо домоправительницы скривилось в недовольной гримасе. — Новости? Нет, не смотрела… Что ты говоришь? Яна? Ну что ж, не удивительно… — Голос ее звучал почти безразлично. — Она сейчас снова подрабатывает в детективном агентстве… Да, и была внедрена в ряды этих… ну, проституток… Нет, вовсе она не оригинально переживает развод, а была на задании. Не веришь? А зачем тогда звонишь?! — Дама в сердцах швырнула трубку. — Чертовка! Яна Цветкова на панели, сенсация квартала… Дура! Ох, Карл, не смотрите так на меня! Вы приехали очень некстати. Вернее сказать, принесла вас нелегкая.

Снова зазвонил телефон, и Агриппина Павловна нещадно выдрала телефонный шнур из розетки.

— Все! Нет нас! А ездить вам позориться никуда не надо. Тоже мне, продолжение фильма «Красотка»… Если наши догадки верны, милиционеры во всем разберутся и отпустят нашу красавицу!

Агриппина Павловна пошла на кухню греметь кастрюлями и противнями, а Борис Ефимович, уже боясь включать телевизор, предложил Карлу сыграть в подкидного дурака. Князь, заинтересованный доселе неизвестной ему игрой, согласился.

Яна открыла дверь своим ключом и тихо прошла в квартиру, скинув обувь в коридоре. В комнате она оказалась как раз в тот момент, когда Борис Ефимович радостно кричал: «Четвертый раз дурак!» и отвешивал чешскому князю щелбан.

— Вы что тут, совсем с ума посходили? — оторопела Яна, не сразу заметив, что мужчины просто играют в карты. Хмель из нее уже выветрился.

Карл встал и пошел к ней навстречу, раскрывая объятия.

— Добрый вечер, котенок!

— Здравствуй, дорогой! — Яна нырнула в его широкие

объятия, и они поцеловались.

— Я очень скучал. Мы не виделись уже давно, — сказал Карл, потирая красный лоб. Видимо, Борис Ефимович хорошо играл в дурака на щелбаны.

— Всего три недели, всего три недели! — ответила Яна.

— И ты говоришь «всего»? Я каждый день скучал, и для меня эти дни тянулись ужасно долго.

Яна плюхнулась на диван, вытянув длинные ноги.

— Как я устала!

Агриппина Павловна заглянула в комнату.

— Здравствуй, дитя мое! Надеюсь, ты объяснишь всем нам, что означает твой дебют в теленовостях?

— В каких новостях? — не поняла Яна и воскликнула: — Так это безобразие снимало телевидение?! А я-то думала, что местное отделение милиции съемку ведет для себя. А что, уже показывали? Я хорошо выглядела? — засуетилась Яна.

— Ты в своем уме? — всплеснула руками Агриппина Павловна. — Ты ведь не в сериале про любовь снялась. Когда показывали твое пьяное лицо на весь экран, говорили, что поймана шайка проституток с Ленинградского шоссе.

— Ну да, там нас и взяли! — радостно закивала головой Яна и, спохватившись, добавила: — То есть как «шайка проституток»? И при этом показывали меня?! Какой кошмар!

— Вот и мы так же решили, — вздохнула Агриппина Павловна.

— Вы все видели? Карл, ну ты же не подумал… — взяла его за руку Яна.

— Сначала я сам не знал, что думать, — честно ответил Карл, — я так до конца и не привык к твоим шуткам. А потом решил, что всему есть разумное объяснение.

— Нет, ваше высочество, вы были здорово напуганы! — хохотнула Агриппина Павловна. — Вы бы явно не взяли в жены проститутку.

— Хорошо, я признаюсь: я испугался. Я бы не смог бросить Яну, даже если бы увиденное в новостях оказалось правдой, а вот мама моя бы мне этого не простила.

— Как ты мог подумать! — воскликнула Яна и заискивающе посмотрела на домоправительницу. — Нет ничего поесть? Я что-то проголодалась.

— Есть омлет, но он обещан нашему дорогому гостю.

— Я уступлю! Я не голоден, — живо откликнулся Карл.

— Он из восьми яиц, — предостерегла Агриппина Павловна.

— Я съем все! У меня проснулся волчий аппетит! — Яна схватила со стола салфетку и засунула ее себе за ворот в предвкушении еды.

Агриппина Павловна принесла омлет прямо на сковороде, поставила на подставку перед Яной, и та накинулась на еду.

— Какая плохая жизнь у этих девушек… — с набитым ртом проговорила она. — Стоят на трассе в холод, в коротеньких юбочках, дышат выхлопными газами… Клиенты все ненормальные, прямо какие-то хоббиты.

— Кто? — не понял князь.

— Да не важно, — с новой силой зажевала Яна. — В милиции к ним отношение не лучше — грубо швыряют в фургончик, обзывают. Главное, мне, честной женщине, никто не поверил! — с возмущением сказала Яна. — Сказали, будто я их «мамка»! Ужас! Я что, и проституткой поработать не могу?! Нет, ну я не в смысле, что я хочу, не смотрите на меня так. Просто обозвать меня «мамкой»! Кошмар! Мол, на мне одежда дорогая, а самой мне не двадцать лет… Карл, я что, плохо выгляжу?