Девочка на шаре (сборник)
Шрифт:
Уязвлённый, Лобунин подумал, что мысль о месте встречи со своей собакой пришла ему в голову неспроста, и следует приготовиться ко всякому; но он слабо верил в такую скорость развития событий, чтобы ему в один приём перенестись на небеса – да ещё и неизвестно, на небеса ли.
– Хорошо, – наконец согласился он, с неохотой поднимаясь и прикидывая, нельзя ли попросить девушку обслужить его в кредит. – Чтобы подвести черту, не стоило из одного опустившегося города бежать в другой. Здесь, вижу, всё идёт, как
– Главное, пережить первую ночь.
Но именно она и страшила Лобунина, вообразившего, будто забежал слишком далеко на север и ночь протянется полгода; с другой стороны, все эти долгие шесть месяцев он был бы в безопасности.
– Первая ночь – это звучит…
– Сейчас светает рано, – сказала девушка, откидываясь на спинку стула и так вильнув при этом всем телом, что Лобунин на секунду усомнился в назначении её лиловой чешуйки. – Вы понимаете, что я имею в виду? И всё равно, ни одна собака вас не найдёт.
«В том – то и беда, – едва не сказал вслух Лобунин. – Он же маленький и не может без меня. Однако нужно взять себя в руки: ещё немного, и я стал бы исповедоваться перед проституткой».
Он снова, назло ей, уселся – на край стола. В этот момент погас свет.
– Посидите спокойно, – вздохнув, велела она, угадав его намерения, – не то поколотите чашки.
Слышно было, как она шарит на полке. Потом чиркнула спичка.
– Это часто бывает, – объяснила она, ставя на стол свечу. – Отсыревают провода.
– Как бы тут не заплесневеть. Да, послушайте, а как же колокола? Их что, совсем не слыхать в окрестности? Из – под воды?
– Говорю же, светает рано, – уже не скрывая раздражения, ответила она. – Вы прямо как младенец. И деньги вам дадут завтра, а не через полгода.
– Да к чему тут… – раздражился и он. – Мне другое интересно: вечером – то, вечером случается, наверно, что народ не успевает разойтись из церкви? Так и молятся до утра? И людям ни поспать, ни присесть, и Господь обманывается их рвением?
– Вовсе даже и не Он может услышать молитву: никогда не знаешь, кто стоит рядом.
– И верно, мне боязно было бы молиться здесь… на людях.
«На русалках», – едва не сказал он.
– Вот и мне с ними совсем непросто, – согласилась девушка, испытующе глядя в глаза Лобунину. – Возьмите – ка вторую свечку.
Зыбкий огонёк в его руке не мог осветить углы, где теперь мерещилось самое неожиданное, и обратная дорога показалась Лобунину такой долгой, что он подумал, не заблудился ли. «Это тебе не крестный ход на Пасху», – сказал он себе, понимая, что никогда больше не пройдёт в полночь вокруг храма – если только безрассудно не вернётся к своему другу, возможно, ещё не поверившему в предательство хозяина; он уже не видел разницы
Комната приюта показалась Лобунину вполне уютной при свете свечи; тут в углах тоже скрывалось неожиданное, но такое, что живёт близ любого домашнего очага, не давая обитателям почувствовать себя одинокими. Глядя на живой огонёк, Лобунин не понимал человека, придумавшего электричество.
Девушка в витрине
В городах украшение витрин как действо занимает мало кого из торопящегося мимо народа; иное дело, если зеркальные плоскости, за которыми кто – то раскладывает подарки, сверкнут на фоне кудрявого сельского пейзажа – здесь остановится едва ли не любой прохожий, неважно, местный ли или из заезжих горожан. Так и один наш, наречённый будто бы Алексеем, случайный знакомец, успевший за сутки, проведённые на даче приятеля, приучить зрение к простым, в общем, предметам – сараям, лопатам, собакам и ботве, – задержал шаг перед внезапным после глухих заборов и зелёных канав окном универмага, а затем и вовсе застыл, когда там пошевелился манекен. Только постепенно обретя дар речи, Алексей ткнул в стекло пальцем и восхищённо воскликнул: «Тю! Как живая!» Босая девушка в джинсовом комбинезоне не отозвалась, хотя и в самом деле была живою, в отличие от двух соседок, вполне человекообразных, но по чьему – то изощрённому умыслу лишённых довольно важных принадлежностей, а именно – темечек; впечатление получалось такое, будто кто – то черпал компот, да потом забыл про крышки. Девушка выглядела прехорошенькой, и первым побуждением Алексея было подойти к ней с той стороны, из магазина, завести разговор, а там уже посмотреть, что из этого выйдет, но он вовремя сообразил, что для предполагаемых упражнений следует чувствовать себя в форме, его же сейчас смущала вечерняя нетвёрдость походки, а ещё более – рабочая, испачканная землёй и цементом одежда. Что ж, сегодня жизнь не кончалась: знакомый, которому он помогал давеча по хозяйству, звал приезжать и ещё, теперь уже просто в гости, и эту новую поездку Алексей как раз бы и мог использовать для того, чтобы завести приятное знакомство. Он не опасался снова принять девушку за манекен, хотя и не мог бы ответить, чем различаются их устройства, не снимается ли крышечка и у этой красотки – нельзя ли и у неё разжиться клубничным взваром. Окажись так, он не нашёл бы в самой придумке ничего диковинного, лишь поинтересовался бы способом исполнения; для этого стоило завтра зайти в больницу, поспрашивать, как они добиваются, чтобы вышло аккуратно – пилят или рубят? Если последнее – он знал добрый инструмент: тяжёлый нож с прямоугольным лезвием шириной с ладонь, секач.
Конец ознакомительного фрагмента.