Девочка с острова Шикотана

Рудик Сёстры

Представляя себя в роли Робинзона, он носился на сопке в густых зарослях высокой травы. А морскими разбойниками у него непременно были долговязый пацан и его дружки – вихрастый и рыжий. Мысленно Аркаша представлял, как они захватили в плен отца Велы, а он, разогнав их, как ворон с помойки, его опять спас. И под победный звук фанфар привёл пропавшего капитана домой к жене и дочери. Связанные по рукам виновато следом тащатся хулиганы и ревут:

– Простите нас! Мы больше никогда не будем воровать капитанов! Честное пионерское!

– Вам

не место в пионерских рядах! Позорники! Марш уроки учить! – топает на них Аркаша и грозит, под улюлюканье восхищённой его смелостью толпы шикотанцев: – И галстуки пионерские не смейте носить, пока не исправитесь!

Фантазии фантазиями, но однажды он поймал себя на мысли, что сильно скучает за Велой. Прошло всего каких-то четыре дня, как они расстались, но ему казалось, что прошла целая вечность. Девочка не приходила, и он не знал почему. Чувствуя щемящую тоску, он, то бродил по каменистому берегу, то забирался на высокую сопку и оттуда смотрел на бескрайнее море и кипящую в нём манящую жизнь рыбаков.

Вела была похожа на это море – непредсказуемая и разная, то радостная, то чем-то опечаленная. Дочь сгинувшего в неизвестность капитана. Она сильно переживала его потерю, но жила, никому не показывая своих горьких слёз. Жила так, будто закрыла в свою душу для всех дверь, оставаясь наедине со своей душевной болью.

ПЕСНЯ ВЕЛЫ

Лето уже набирало силу, подводя черту под июньскими туманными днями. Всё меньше донимали дождливые муссоны, уступая небо солнцу. На скалах распускали серёжки и клейкие листки каменные берёзовые леса. По сопкам расцветал душистый багульник. Повсюду разбегалось бамбуково-луговое разнотравье. Серебрилась листва кустарников раннеспелых ягод гуми. Дни становились теплее и приветливее.

Сидя на высоком обрывистом берегу Крабовой бухты, Аркаша неожиданно увидал Велу далеко бегущей с другой сопки. Босая, в лёгком шифоновом летящем платье зелёно-жёлтого цвета, держа парусиновые тапочки с кофтой в руках, она легко бежала по пологой тропинке вниз. Бросив тапочки и кофту на берег, она с разбегу вбежала в море и, приставив козырьком руку, вгляделась вдаль. Накатывающие холодные волны бились об её ноги и забрызгивали мелкую оборку подола платья. На левой руке у локтя сверкал браслет из стекляруса.

– Как ей не холодно? Ведь вода в проливе ещё не прогрета. Да и когда она будет тёплой, неизвестно, – с удивлением пробормотал мальчик и посмотрел туда, куда она всматривалась. – Кого она ищет?

Далеко в море караваном шли рыболовецкие суда. Медленно ходили сторожевики, зорко охраняя границу. Вот со скал сорвалась большая стая чаек и с криком понеслась в море к каравану судов, в предвкушении поднятия сытного трала.

– Мо-оре-е, мо-оре-е!!! – зычно закричала Вела, приставив к губам рупором руки.

От этого крика заметались в воздухе снежной метелью чайки. Аркаша стал с большим интересом смотреть с высоты за девочкой. Вела пробежала в волнах, остановилась и снова закричала ещё громче:

– Ты слышишь меня, мо-о-оре-е-е!!!

«Может она так играет?» –

наблюдая с ещё большим любопытством, предположил мальчик.

Он не мог к ней спуститься, так как его тропа к спуску была очень длинной и совершенно с другой стороны. Аркаша видел свою подружку, находясь на очень большом обрыве. Девочка взбежала на небольшой камень, снова всмотрелась в морскую даль и закричала:

– Мо-оре-е-е!!!

Затем спрыгнула в воду и из-за браслета вынула крохотный бумажный кораблик. Затем его расправила и, опустив на волны, стала нежно отталкивать руками. Её волосы в слабо заплетённой косе плавали в воде, словно золотые водоросли. Она распрямилась, глубже зашла в воду и вдруг запела:

– Опущу бумажный я кораблик,

уплывёт по синим он волнам.

Чайки белокрылые морские,

я дарю кораблик этот вам.

Она звала, молила и пела морю!!! Пела так, словно хотела кого-то уснувшего толкнуть и разбудить, чтобы её услышали, вернули и отдали. Она то, протягивала к морю свои маленькие ручки, то опускала их, гладя ладошками нежно накатывающие волны. Синяя лента, низко вплетённая в слабо заплетённую косу, полоскалась в волнах своими концами. И в этой её песне мальчик услышал плачущий зов её маленького сердца к потерянному и неисполнимому.

– Море, ты отдай мне, что украло.

Пусть опять придёт отец родной!

Не хочу на свете жить одна я

вечно одинокой сиротой!

Волны голубые молча плещут,

и бегут, бегут к моим ногам.

Кажется корабль белоснежный

с горизонта мчится к берегам.

И мальчик понял, что девочка пела о своём отце, которого так любила. И эти все её бумажные кораблики приходились от неё данью, словно она давала морю выкуп за родного сгинувшего в неизвестность отца, лишь бы он вернулся.

Аркаша только на один миг представил себе, что бы он почувствовал, если бы внезапно пропал его отец? Он так испугался, что даже затряс головой, прогоняя эту ужасную мысль прочь!

А эта девочка жила с этим горем.

Как же он хотел ей помочь! Его фантазий для этого было слишком мало! В её пении слышалось столько отчаянья и мольбы! Аркаша готов был всё отдать, чтобы вернулся её отец! Но он не знал, что надо для этого сделать. Клад навряд ли найдёшь для такого случая… И молчало море, обнимая её ноги холодными волнами, словно жалело, ничего не обещая и храня своё молчание.

Над маленьким снующим корабликом кружили белогрудые чайки. Конец своей песенки «Зов к морю» Вела не спела, а прокричала так отчаянно, словно далеко закинула свою мольбу в морскую даль:

– Покоритесь, Боги, мне морские,

пусть свершиться чудо на земле!

Разойдитесь, волны, голубые

пусть идёт корабль по волне!

Как же она хотела, чтобы вернулся её отец! Словно безумная, она шла в холодную воду, чтобы поклониться студёным водам с просьбой – «Море, ты отдай мне, что украло…»