Девочка шейха
Шрифт:
Ярин странно покашлял, заглушив дальнейшую речь.
— Брат, давай не будем о смерти, а поговорим о хорошем. Мы возвращаемся домой. Погони нет. Мы завоевали новую землю. Ты завоевал две земли меньше, чем за два года. Только наш прапрапрадед мог похвастаться подобными достижениями!
Во время разговора братьев теперь точно осознала — от меня что-то тщательно скрывали. Эта попытка перевести разговор на другую тему ощутима, настолько что я едва не выдала себя перед Артуром и не пошевелилась.
Старший вполне аккуратно положил меня на мягкие одеяла в палатке Ярина и прежде чем уйти отдал приказ:
—
Как только шаги в палатке стихли, я молча развернулась на спину и поднялась на локтях, рассматривая выход из палатки. Ярин не преминул попенять за мое поведение:
— Бесполезно лгать. Брат все равно узнает, что ты в сознании, а затем всыплет и тебе, и мне за ложь.
Головой я все это прекрасно осознавала, да только видеть его не хотелось. Ни сейчас, ни завтра, ни через год. Никогда.
— Вы от меня тоже что-то скрываете, — я не пожелала слушать нотации Ярина, а перевела разговор на другое. На странный длительный период восстановления. И это не могли быть последствия падения с лестницы. Чем больше я силилась вспомнить, тем сильнее болела голова и приходилось сжимать виски.
Несколько часов бодрствования сильно измотали и хоть я ничего не делала, но веки уже сонно закрывались, а еще при движении туловища, сильно болели ребра. Очевидно, что после падения с лестницы. Я повернулась на бочок, спиной к Ярину, давая понять, что устала и закрываю разговор.
— Я не собираюсь ему мстить за своего отца или землю, но это не значит, что я хочу его видеть.
Ярин продолжал нудить над ухом и склонять к благоразумию. Думаю, младшего принца никогда, не считали за удобную вещь, которой приятно пользоваться. И сейчас мне добровольно идти туда, где будут снова считать вещью? Благодарю, но не очень хочется.
Да, может быть трусливо с моей стороны и глупо избегать встречи с Артуром, но не хочу. Не могу его видеть. Я боюсь ногтями вцеплюсь ему в лицо и выцарапаю его стеклянные глаза, а потом разобью это стекло на несколько тысяч осколков.
Заговор
POV Лилия
После исцеления голова плохо соображала и я пока не знала как действовать и вести себя в ситуации пленницы, ведь на этот раз я не просто пленная рабыня, но и жена Рафаэля, которая обязана вызволить мужа из плена. Образование и детство сделали меня такую и как бы не желала измениться, неизменно считала себя вынужденной помочь близким людям. Чувствовала ответственность за мужа, хотя после замужества именно он должен был заботиться обо мне.
А что делать с Артуром и вовсе не представляла, поэтому посчитала за лучший вариант — лежать в палатке, отвернутой спиной к Ярину, и думать. Разглядывать тени за стенами и опасаться появления самой страшной массивной тени. Вот так, наверное, ощущаешь себя в клетке. Ходишь, бродишь вдоль нее, иногда сбегаешь, но дрессировщик в лице Бонифация неизменно ловит и обратно сажает, чтобы зверек сидел под неустанным контролем. Шаг влево или шаг вправо жестоко карался. Только контроль, полное безоговорочное слияние с его мыслями и эмоциями. Я должна была удовлетворять все его желания и мысли. Слиться с его натурой и понять его. Другие женщины с легкостью могли это совершить, но я не могла. Раньше. Сейчас же… притворившись спящей после ухода Артура, посмотрела на явно обеспокоенного Ярина, зажато передвигающегося вдоль
Бонифаций всего лишь избалован женщинами. Стану послушной и его внимание потухнет, как уголек. Уже не будет вызова или искр пламени. И возможно после появления скуки он позволит забрать Рафаэля и Клару. Хоть правитель чрезмерно хладнокровен, но бессмысленно не убивал людей — исключительно ради собственных целей.
Хотел потаскушку, как обозвал в брачную ночь — получит. Всю без остатка. Буду потаскухой. Послушной и без эмоциональной.
Принцу не важны чужие слова, женское мнение, желания или чувства. Только слепое обожание, подчинение и подтверждение власти. Что ж, дам это принцу…для этого только надо немного постараться.
Я буду человеком без души. Куклой…послушной, верной, глупой. Эмоции заверну в клубок и вовек не позволю им распутаться. Завяжу так, чтобы ни одна живая душа не развязала и не выпустила мои мертвые эмоции… да будет так. Красные пески свидетели.
* * *
Правда, ускорять время до встречи с Артуром я не собиралась, следовательно, максимально продлевала время свободы. Понимала какова будет плата за предательство: удовлетворение мужской гордости; доказательства, что я под ним. И чтобы каждый знал об этом и в особенности те люди, которые были свидетелями моего предательства.
* * *
Ярин встал на мою сторону перед братом, но я не понимала истинной причины помощи.
В ту ночь мы лежали в идеальной тишине, я — на одной стороне палатки, а Ярин — на другой. Думала — усну замертво, но в голове было столько беспорядочных мыслей, от которых глаза не закрывались и смотрели на обнаженную спину мужчины. По пояс младший Бонифаций разделся, но не стал смущать абсолютной наготой.
Нотации по поводу моего обмана быстро прошли и мужчина улегся. Поначалу бухтел себе под нос, но вскоре прекратил, осознав глупость бесполезных стенаний и попыток что-то доказать или убедить.
Теперь его дыхание казалось сонным. Спина ровно поднималась и опускалась… Глядя на плечо мужчины я гадала, что от меня скрывали. Что произошло после того, как Артур вынес из дворца? Почему у меня была паника при первом пробуждении. Я чувствовала себя сумасшедшей и потерянной? Почему? О, дьявол, скажи, что произошло? Почему Ярин так сильно заботился обо мне и почему даже Артур был довольно снисходителен, а не убил предательницу-потаскуху?
Вскоре устав ворочаться, измученная мыслями, я почувствовала сильную потребность справить нужду. Тихо поднялась и под покровом ночи одернула полог палатки. В тот же момент позади раздался уверенный голос, смутно напомнивший Артура: