Девочка шейха
Шрифт:
— Поторапливайся, у тебя несколько минут на доклад, — все также, смотря на свиток, поторопил правитель.
— Я пришла не как жительница твоей земли… — начала разговор издалека, слыша, как зашелестел свиток и был убран. Взгляд повелителя медленно заскользил по моей непокрытой голове и покорной позе. — Я пришла не как рабыня к своему тирану, я пришла не как предательница к убийце своего народа. Я пришла не как убийца. Я пришла как женщина к мужчине.
Замолчала, сглатывая горечь от собственных слов. Слишком тяжело это говорить.
— С каких пор Роза трусливо отводит глаза?
Я не отводила взгляд, просто наконец, действовала, как
Подняла на него взгляд и увидела пылающий огонь. Нет в нем печали или сожаления, лишь пламя.
— Твой народ, мой народ, твой отец, мой отец. Всё это будет стоять между нами. Поэтому я приняла решение — уйти от тебя!
Я ожидала молчания, гнева, слепящей ярости, того, что моя голова немедля полетит по полу. Всего что угодно, но не этого. По ушам ударил беззаботный веселый смех. Очень грубый и громкий. Эхо шумно забилось по стенам зала, сбило столку, заставило нервно схватиться за одежду. Кто-нибудь когда-нибудь видел, как смеется Артур? Я видела его ухмылки, легкие кровожадные улыбки, но не громкий басовитый смех, напугавший даже стражников. Услышав странные звуки, те с мечами на готове вбежали в зал, нарушив наше уединении. Но увидев, как повелитель глядя на рабыню в ногах смеялся над ней, стражники ушли обратно.
Артур постепенно скрыл улыбку, расставив мощные ноги немного в стороны, пальцы опустил на подлокотник трона, расслабленно смотря на жалкую рабыню:
— Наивное и глупое предположение, — хороша слышна насмешка в его голосе, она стучала по моим нервам, выводила на эмоции и на личный эмоциональный взрыв. Я, наверное, сказала несусветную глупость, ведь Артур даже не злился, а лишь хмыкал. — Прекрати сидеть на коленях, иди сюда ко мне.
Он никогда не слышал моих слов.
— Я все равно уйду! — выпалила громче, чтобы он понял, что это не пустые глупые слова. Это мои обещания. — Останется только один из нас. Я буду пытаться убежать, пока однажды тебе не надоест и ты не убьешь меня. Из раза в раз я буду убегать и однажды умру. Хочешь этого — пусть будет так, но я предупредила тебя.
Он взял свой огромный меч, что стоял рядом с его «троном» намеренно чиркнул по полу, создавая чудовищный, раздражающий скрип по нервам. А после поставил его острием вниз, а сверху на рукоять удобно положил две кисти, а на них подбородок. Сейчас вместе со своим мечом он собирался вынести приговор.
— Ты знаешь, что тебя ждет? — кивнула, примерно представляя, что меня ждало. Его голос опасен, как сталь меча. Он пропитан холодом и яростью. Он сдержан и на удивление хладнокровен, но внутри я чувствовала горящее пламя ненависти. — Ты сгниешь в казематах вместе с мужем!!!
Кивнула, соглашаясь со своей предполагаемой участью. Я готова была потерять голову немедля, но моя смерть будет более мучительна. Длительна. Зато я сама выбрала свою судьбу. Горький смешок напоследок сорвался с бледных губ. Моральное давление многих дней и месяцев оставило клеймо на мне.
— Да будет так! — произнес повелитель. Поднял меч и ударил острием по полу, звоном разнося приговор предательнице. — Я исполню твое желание, Роза. Ты свободна от меня. Можешь соединиться с мужем.
Он быстро отдал приказ. Сложилось впечатление, что ни капли не огорчился. Возможно он устал сражаться с девчонкой. Возможно он хотел спокойствия, а возможно появилась скука от меня. За то время, которое провела его наложницей вполне возможно
— Стражааааа…
* * *
Меня тут же провели в казематы.
За спиной со скрипом закрылась дверь, а я все никак не могла обернуться, замерев стояла и смотрела в угол камеры, где на жалкой соломе сидел парень, подтянув колени к груди. Он не обратил внимания на появление гостьи. Либо спал, либо без сил. Штаны в лохмотьях, а рубаха порвана на лоскуты, рукава оторваны. Грязный, оборванный, исхудавший.
Я бросилась к нему, упав коленями на холодный пол, положила его голову на свои ноги и легонько постучала его по лицу.
— Очнись, Раф, очнись, — пришлось несколько раз постучать по его щекам, пальцами прикоснуться к его бледным, словно обескровленным губам и ощутить насколько они ледяные. Тихое дыхание пленного успокоило, принесло умиротворение и подсказку о его здравии.
Едва-едва приоткрыв уставшие сонные веки, принц улыбнулся:
— Моя любимая жена, мы, наконец-то встретились, — даже на краю гибели Рафаэль оставался верен себе и смотрел в лицо смерти с азартом и вдохновением. Прислонив голову к холодным стенам каземат, я погладила рыжие волосы моего мужа и тоже с азартом ответила:
— Похоже, мы будем самыми романтичными новобрачными, которые погибли приблизительно в один день в казематах врага.
Внутри было так пусто, мою душу вытравили до конца. По капле вместе с кровью забрали сейчас. И мое теплое дыхание тоже забрали. Чем больше я отдавала свое дыхание холодному помещению камеры, тем холоднее становилось внутри тела.
Его решение
POV Артур
В бешенстве швырнул Розу в мрачные казематы, но в течение дня из головы не выходили мысли о ней. Я поступил правильно и совсем не к месту испытывать странное ноющее чувство, которое не давало мне сегодня покоя и отвлекало от работы. И это не скорбь по отцу. Как отец когда-то предрек, так и случилось. Он скончался после того, как отпраздновал день рождения внука. К смерти отца я отнесся на удивление спокойно, ведь однажды уже почти хоронил его после яда. Только его козни с братом за моей спиной разозлили.
Это ноющее чувство меня сегодня порядком раздражало, как шип, пронзивший плоть, оно терзало меня и хотелось его поскорее вынуть из себя. Я ненавидел то, чему не мог найти объяснение. А этому странному ощущению, которое поселилось после того, как принял решение — оставить Розу умирать в казематах, я не мог найти объяснение.
Это ощущение надо было изъять из себя. Устранить. Потому что мои решения не должны оспариваться даже мной самим.
Воевать с Розой, посмевшей ставить мне условия, надоело. Мою волю надо исполнять. Только и всего. Я закон на этой земле. Не надо понимать или оправдывать меня, а надо заткнуть милый ротик и делать, как прикажу.
Ее гордыню следовало укоротить. Сколько пытался подрезать, но до сих пор не получалось, ибо Роза оказалась на редкость упрямой и настырной. Поэтому мы всегда сталкивались лбами по всем вопросам, даже касательно занятий любовью. Столкновение приемлемо на мягком ложе. Наоборот добавляло изюминки развлечениям наших тел. Там ей позволено вести себя, как пожелает. Но не в других вопросах.
С меня достаточно. Она сама выбрала свой путь непокорности. И вот к чему он всегда приводил. Только к смерти и боли.