Девочка у моря
Шрифт:
Она вздохнула и поправила сползающее полотенце.
– …Одним уже с рождения все дано, другим фик с маком…
Звонцов ничего не ответил, в очередной раз поразившись перепадам уже не Сашиного настроения, а самого ее взгляда на жизнь, сейчас казавшегося не по годам серьезным и печальным.
– …Вот вам и вся моя красота неземная.
– Красота – вещь относительная, – твердо сказал он. – И состоит не из ушей, не из… как ты говоришь, титек, и даже не из ног. Красота – не то, что видно в зеркале,
– А что, я не вижу, как они меня видят?
– Подожди, не перебивай, я договорю! – профессор поднял ладонь. – Не смотри на тех, кто тебя не видит, на них вообще… рукой махнуть, мягко говоря. Не ценят и не надо, пусть заводят себе кукол. Но поверь, ты в тысячу раз лучше любой модели! Хоть с «топом», хоть с притопом. У них только внешность, и та по стандарту. Они просто красивые. А ты – живая. Каждую минуту разная. Как то самое море, у которого любишь стоять. Ты сама себя не видишь и не ценишь!
– Мне такого никогда никто не говорил… – сказала она, глядя мимо него. – Никто и никогда.
– Я говорю! – ответил Звонцов. – Я. Здесь и сейчас.
Он встал с кровати, отошел к двери и протянул руки – что делал всегда, пытаясь донести до студентов какую-нибудь особо патетическую мысль.
– Ты как весенний цветок среди старых листьев! Как ветерок с моря! Как ручеек, который падает с камешка на камешек! Как капелька ртути! Как солнечный зайчик – перепрыгиваешь туда и сюда и никогда не стоишь на одном месте…
С головой уйдя в волшебный мир слов, он всю жизнь провел среди литературных образов, мыслил образами, выражал ими свои ощущения. И сейчас говорил слова, которые отдавали бы фальшью в устах иного человека, но у него звучали искренне, честно и убедительно
Саша слушала, и по лицу ее медленно разливалась улыбка.
– Извини за высокие звуки, – он вздохнул. – Но других просто не нашлось.
Потом подошел к девочке, наклонился и поцеловал в макушку, сладко пахнущую турецким шампунем.
– Ты будущая женщина и должна знать себе цену.
Саша шмыгнула носом.
– Будущая… – непонятно произнесла она. – Скажете тоже…
– Время поджимает, кстати, – сказал Звонцов. – Твоя футболка наверняка высохла, а нам через пять минут пора собираться.
– Пора, да, – согласилась девочка. – Вы в коридор или сегодня просто в ванне спрячетесь?
– Как обычно, – ответил он.
17
– Ну и как сегодня твое море? – спросил он, подойдя к Саше на следующее утро. – Не обмелело, не убежало, синица его не подожгла?
– Нет, никуда не делось и никто его не поджег, – серьезно ответила она. – Синее и зеленое, глубокое и на своем месте. И я на своем и вы тоже.
Звонцов стоял за ее спиной, наслаждаясь и морем и самой минутой.
– Я нынче море первый раз в жизни увидела, даже не
– Это да. Но сейчас-то мы с тобой стоим вдвоем и смотрим, сколько угодно.
– А я, между прочим, когда маленькая была, воды боялась – жуть…
– Так ты и сейчас не так уж чтобы сильно большая, – сказал Звонцов.
И поправил синюю резинку, вечно сползающую к середине ее хвостика.
– Нет, теперь я и смотрю и плаваю до моржовой кожи, хоть в море, хоть в реке, хоть в пруде и все прочее. А раньше, помню – увижу, как в ванне вода уходит, и кажется, что меня саму сейчас в трубу засосет и куда-то понесет …
– До чего же ты смешная, – с невольной улыбкой он положил руки ей на плечи. – С тобой не соскучишься, хоть сутки напролет слушай.
– Ну такая вот есть как есть.
Звонцов поднял глаза. Красный буек колебался на дальней волне, словно пытаясь от чего-то предостеречь.
–…Так бы и убила его, – сказала она, тоже посмотрев в даль.
– Зачем? – он встрепенулся. – Чем он тебе мешает? Болтается и болтается, никого не трогает, а с ним веселее.
– Да не его, а его, – Саша с досадой дернула плечом.
И тут же опустила ладонь на его пальцы, не давая убрать руку.
– Ну, а он причем? – возразил Звонцов, поняв объект. – Ты же ему сколько дней не звонила! Он, наверное, уже пришел в себя, исправился и раскаялся! Пойдем сегодня, поговоришь еще раз, все будет хорошо.
–…Сама не знаю, что мне надо, – не слушая, продолжала девочка. – Там то к нему была готова среди ночи бежать, то от него. Хоть в Африку, хоть в Египет… Здесь то страдаю до самого синего моря, то забыть хочу, как сладкий сон. И если бы…
Она замолчала, прижавшись к нему спиной.
– То ненавижу ее, то люблю… «Отчего же?» – ты спросишь,
– продекламировал Звонцов.
– Сам я не знаю, но так чувствую я и томлюсь…
– Круто сказано! – Саша посмотрела на него, запрокинув лицо. – В точку! Ставлю лайк. Только почему «ее», а не «его»?
– Так это не я сказал. Один умный поэт.
– Пушкин, да?
– Нет, не Пушкин, другой.
– А, Лермонтов! – догадалась девочка. – Ясно. Теперь узнала.
– И не Лермонтов, – он подавил улыбку. – Катулл.
– Катул? А кто это? Какой-то современный, в школе не проходят?
– Не совсем современный. Точнее, совсем не. Античный. Древнеримский, умер за полвека до нашей эры.