Девочка в реакторе
Шрифт:
— Не обманывайте, — тяжело вздохнул он.
Раиса растерялась и опустила взгляд.
— Почему вы меня обманули? — строго спросила заведующая на следующий день.
— У меня не было выхода! Скажи я вам правду, вы бы отправили меня домой! Святая ложь во спасение!
— Что вы натворили…
— Но зато я с ним! Ясно вам?!
Заведующая покачала головой.
— Миленькая ты моя! Миленькая моя…
***
— Надежда все-таки есть. Маленькая, но есть, — утешал девушку американский профессор, доктор Гейл. Его акцент немного смущал,
“Нужна пересадка костного мозга…”
Эта фраза крутилась в голове целый день. Рая сидела в палате недалеко от мирно спящего Василия, дожидаясь его родственников: двух сестер из Беларуси и брата из Ленинграда. Приехала и младшая сестра, Наташа, которой было всего четырнадцать лет. Когда ей сообщили об операции и что ее костный мозг подходит лучше всего, девочка-подросток заплакала:
— Я очень, очень боюсь!..
***
— Я лучше умру, но не трогайте Наташу, ей же всего четырнадцать!! — закричал Василий, когда девушка вместе с американским врачом принесли ему эту новость.
— Его старшей сестре, Людмиле, двадцать восемь. Почему бы вам не попробовать взять ее костный мозг? — выйдя из палаты, поинтересовалась Раиса.
— Успокойся, — она обернулась и увидела медсестру. — Твой муж уже не человек, а реактор. Сгорите оба.
— Врете вы все! Ваша наука и гроша ломаного не стоит!
А где-то в подкорках сознания грелась проворная мысль: а что, если действительно Васеньку не спасут, и он умрет, как те шестеро ребят, что работали вместе с ним? Сердце нещадно заколотилось о ребра, будто пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Рая с трудом взяла себя в руки и сжала пальцы до побеления: если кто-то увидит слезы на ее бледном лице, то немедленно выпроводят из больницы.
Васе с каждым днем становилось все хуже, и ее отчаянные рыдания только добавят ему страданий.
— Рая, где ты? Рая!
Услышав страдальческий зов, она врывалась в палату, машинально убирала за ним простынку, на которую он ходил под себя, не подпускала к нему солдат, что обхаживали остальных, и верила. Верила, что ее любимый Васенька встанет на ноги, сможет победить эту чертову болезнь и жить нормальной, человеческой, жизнью.
Раиса погладила руки, покрытые волдырями, и улыбнулась.
“Такое все любимое… родное…”
— Рая!!
Глава XIII
Самолет прибыл в столицу ранним утром.
Сидя у иллюминатора, ученый в толстых очках и багровым лицом, пряча черные руки в карманах куртки, наблюдал, как земля неминуемо приближается — пришлось на время покинуть место происшествия и вернуться обратно домой, где ему предстоял тяжелый разговор.
Она стояла недалеко от трапа, провожая его. Ее длинная юбка развевалась на ветру. Волосы волнующе трепыхались за спиной.
На бледном лице пробежала одинокая слеза.
Девочка, не отрываясь, смотрела, как самолет, поднимаясь ввысь вместе с отцом, исчезает среди ясного неба.
И он тоже проводил ее печальным взглядом.
“Моя дочь…”
Другая дочь встретила его в московском аэропорту. Вместе с ней была Маргарита Михайловна, жена.
Инга распахнула объятия и обняла отца, обхватив руками его шею.
— Я рада, что ты наконец-то вернулся.
— Здравствуй, цветочек.
Они втроем прошли к черной машине.
— Ты выглядишь очень плохо…
— Работа. — Валерий отмахнулся.
— Там все плохо, да?
Он опустил глаза.
— Я вижу это по твоим глазам. Но если ты не хочешь говорить, твое право. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Потом расскажешь, что там происходит.
“Отвратительные вещи там происходят”, — хотел сказать ученый, сняв очки и протирая от бессонной ночи глаза. Отвернулся к окну, прижав к носу сжатый кулак, и надолго замолчал.
“Как им сказать то, что я долгие годы скрывал?”
— У меня сегодня встреча в Политбюро, поэтому я приехал обратно в Москву. К десяти часам меня уже будут ждать. Я заскочу домой, отмоюсь, переоденусь и снова уеду.
— Скажи, Валера, ты ничего не скрываешь?
Он в упор посмотрел на жену.
Маргарита Михайловна все поняла.
— Я не стану больше об этом спрашивать, пока ты сам не захочешь все рассказать. Но все же… не покидай нас так быстро…
— Не могу, у меня слишком много дел и забот, и я понятия не имею, когда и чем все это кончится. Да, мы перестали общаться, но на это есть свои причины, — Валера погладил жену по плечам. К горлу подкатил комок боли от несказанных слов, но он сдержался, обещая, как только выйдет за порог, то даст волю своим эмоциям, — все у нас будет как прежде, вот увидишь.
***
— Позовите Владимира Губарева. У меня с ним назначена встреча.
В кабинет вошел невысокий мужчина с поредевшими волосами в белой форме и с камерой на шее.
Валерий на следующий день вернулся обратно в Чернобыль:
— Мне неважно, кто виноват и в чем причина происходящего! — генеральный секретарь с коричневой “отметиной” на залысине грозно ударил кулаком по столу. — А теперь будьте любезны вернуться на свои места, — произнес он после долгой тирады, махнув рукой в сторону выхода.
— Мне стоит задержаться, товарищ Щербина? — когда руководители, прихватив с собой папочки с документами, вышли из огромного, увитого колоннами, зала, ученый подошел к Борису Евдокимовичу, спрятав руки в карманы темных брюк.
— Да, вы остаетесь здесь, Валерий Алексеевич.
Едва переступив порог своего кабинета, Валера бросился к телефону, набрал на нем номер и прокричал в трубку:
— Я хочу немедленно с ним поговорить!
Аппарат снова громко зазвонил:
— Щербина просит вас вернуться в Чернобыль!