Девочка в реакторе
Шрифт:
— Пока без происшествий?
— Слава богу!
— Кто-нибудь заходил?
— Обижаете, товарищ Легасов, у нас здесь и комар не пролетит!
— Ничего подозрительного не замечали?
— Например, девочки в школьной форме? Так ее сегодня здесь не было!
— Пропустите? — улыбнулся охранникам ученый.
— Ну что вы, Валерий Алексеевич, проходите! Это не вы у нас должны спрашивать, а мы!
Внутри было так же прохладно, как и снаружи. Над станцией медленно собирались дождевые облака, грозя обрушить стихию на головы работающих
— Товарищ Легасов, мы сегодня не видели маленькой девочки. А зачем она вам?
— Ее родители нашлись!..
— Боже, слава богу, вы не представляете, как мы от нее устали!..
Валерий вышел на улицу, тщетно пытаясь отыскать внутри полутемных помещений маленькую девочку. Вытащил из кармашка куртки маленький беленький приборчик с проводками. Поднеся к губам прикуренную сигарету, ученый принялся его распутывать.
— Товарищ Легасов, товарищ Легасов!
Валерия окружила толпа людей в армейской форме.
— Мы давно хотим с вами поговорить, у нас к вам вопросы!
— А это что за штучка? Это дозиметр такой, что ли?
— А это штука, накапливает, да?
— И накапливает, и иногда показывает мощность дозы, — с зажатой во рту сигаретой ответил ученый, ткнув указательным пальцем на серый экран приборчика, — и интеграл, но какой сейчас интеграл, ноль-ноль, он и есть ноль!..
Валерий убрал дозиметр обратно в кармашек куртки.
— А когда вы летели на самолете, над реактором…
— Нет, там другое. Когда мы летели, — обратился к мужчине в толстых очках академик, выдохнув табачный дым, — там было максимально ноль семь рентгена, скажем, в час, мощность дозы… в час. Значит, когда мы пролетели, дозы накопились, ноль три рентгена, ноль пять рентгена, где-то вот так…
— А детишки у меня будут, нет?
Толпу разразил громкий смех.
Валерий, наигранно закатив глаза, цокнул.
— Будут, будут!..
— Вот именно теперь и будут!.. — произнес ученый и по-настоящему улыбнулся — впервые за все это время.
Его дружно поддержали остальные.
— Будут, будут, не переживай, — подмигнул один из присутствующих. — Я с шестьдесят четвертого года работаю с источником радиоактивного излучения, детишки у меня есть, и все нормально… по этой части, так что, не переживай.
Счастливые мгновения в большинстве своем недолговечны — ученый убедился в этом, когда группа радостных мужчин разошлась по рабочим местам, заполучив ответы на волнующие вопросы. Осталась только пустота, которую сложно чем-то заполнить, да и чувство вины его тоже не покидало. Ему хотелось объясниться со второй дочкой, сказать ей все, что накипело.
Валерий, трясущимися от волнения руками, плеснул себе в граненый стакан холодной воды из графина. Выпил, наслаждаясь текущими по шее ручейками. И вернулся к столу с бумагами.
Посреди комнаты сверкнула молния, за ней другая, заставляя
— Золотце мое…
Девочка смущенно улыбнулась и опустила взгляд.
Валерий бросился к дочери и, присев перед ней на колени, погладил по рукаву рубашки.
— Ты только не беспокойся, хорошо? Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем!
Малышка вопросительно посмотрела на отца.
Легасов вскочил и принялся расхаживать по комнате, словно обезумевший.
— Ты даже не представляешь, под каким ударом ты находишься! Это все очень и очень серьезно!
Девчушка продолжала невинно хлопать густыми ресницами.
— И что нам теперь делать? — академик сложил руки на груди, возвышаясь над девочкой. — Ты подставляешь под удар не только себя, но и меня тоже. Что подумают люди, когда узнают о тебе и твоих способностях?
Девочка стыдливо опустила блестящие от слез глаза.
Валера наградил дочь испытывающим взглядом.
В пронзительно-синих, как ясный небосвод, глазах промелькнуло настоящее отчаяние.
Слезинки покатились бусинками по грязному лицу, оставляя мокрые дорожки.
Малышка захлопала ресницами, пытаясь унять порывы душевной боли.
— Изобретение, обеспечивающее всем необходимым, награждает маленького ребенка своей силой. Это очень и очень необычно для века ядерных технологий. Наши взаимоотношения с мирным атомом не настолько развиты, чтобы познать его как можно глубже. Ты не подумай, я не хотел тебя обидеть или, скажем, как-то задеть, — академик провел ладонью по девочкиной руке, — я просто очень сильно переживаю за тебя, мой цветочек. Ты же не обижаешься на своего папу, верно?
Девчушка отрицательно покрутила головой и неожиданно обняла его, обхватив руками толстую короткую шею.
— Сейчас самое главное, сделать все, чтобы ты была в безопасности. Ты не должна ходить там, где не положено. И, пожалуйста, не показывай людям свои умения. Не потому что ты так опозоришь своего папу. А потому что у тебя могут начаться проблемы, очень большие проблемы.
Валерий провел свою дочь в небольшой закоулок. Маленькая комнатка напоминала чулан обычной жилой квартиры. В углу стоял одинокий стул без сидушки, а на полу — старый, погрызенный молью, матрас.
— Я принесу тебе чистое постельное белье. Ты будешь жить здесь, за стенами моего кабинета.
Я подозреваю, что ты сегодня же сбежишь, и мне, скорее всего, снова не удастся тебя отыскать.
Валера приблизился к лицу девочки и положил руку ей на плечо:
— Просто будь осторожна, хорошо? А насчет твоих умений поговорим позже. Все. Иди.
Малышка кивнула и, подойдя ко входу в закуток, напоследок обернулась.
— Давай поговорим об этом позже, хорошо?
Ей ничего не оставалось сделать, как раствориться во мраке маленького чуланчика.