Девочка в реакторе
Шрифт:
Не хочу больше никого обманывать. Мне надоело жить в страхе за себя и своего [зачеркнуто] нашего ребенка.
Вчера мы с мамой обсудили ситуацию, что складывается в нашей — ПОКА ЕЩЕ — семье: ты вернешься оттуда, полный смертельной радиации, наш будущий ребенок, да и я в том числе, подвергнутся заражению, и тогда возникает закономерный вопрос — кого мы родим с тобой, Тимоша?
Физического урода? Пожизненного инвалида?
Я не хочу обременять
Я знаю, что с мамой вы не особо ладили, вы совершенно разные люди. Но передо мной стоял непростой выбор — мама или муж, зараженный радиацией. Я понимаю, насколько это смешно сейчас прозвучало, я даже рассмеялась — ну что за глупость я пишу? Что это — влияние маминых слов или токсикоз?
Впрочем, неважно.
Ты знаешь, насколько бывает убедительна моя мать. Ее друзья и знакомые, те самые эвакуированные беженцы из Чернобыля, рассказывали нам немыслимые вещи. Я слушала их и не хотела в это верить, но понимала, что все сказанное ими — самая настоящая и самая суровая правда.
Каждый из нас привык жертвовать собой в угоду другому, пусть этот другой — наша общая с тобой страна.
Но я все равно считаю лишним бездумно жертвовать собой даже ради страны!
Особенно когда есть… или будет… семья и дети.
Мы, молодые, в нас течет горячая кровь, и некоторые превратности жизни познаешь лишь в глубокой старости.
Я тебя утомила, верно?
Я всего лишь хочу донести до тебя то, что с нами произошло. Мне пришлось принять непростое решение: наша семья, если ее можно так назвать, существовать больше не будет. Ей не суждено быть.
Радиация хуже чумы, она съедает все на своем пути.
Она съела нас с тобой. И нашего будущего малыша.
Ты скажешь глупости, но…
Мама…
Она была убедительна, как и ее друзья.
Я согласилась с ними.
И подала на развод.
Мы с тобой отныне чужие люди.
Я боюсь радиации, я боюсь Чернобыля в своем доме, мне не нужно, чтобы в меня и моего ребенка тыкали пальцем, я этого не заслуживаю!
И еще…
Я сделала аборт.
Мне пришлось!..
Радиация…
Заканчивая это письмо, хочу сказать: будь счастлив. Не жалей ни о чем. Ты поступил правильно, хоть и погубил нашу семью.
С любовью,
Твоя
Книга вторая. "Дети Чернобыля" Глава I
— Не нравится мне, что они живут среди обычных детей.
— Кто — “они”-то?
— Да эти, из Чернобыля…
— Их стоит отвести в Пальмиру…
— Думаешь?
— А как иначе? Они наших перезаражают!
— Ты что здесь делаешь?!
— А ну брысь отсюда!
Лена побежала по длинному коридору до упора, свернула направо и на одном дыхании преодолела лестницу, ведущую на второй этаж.
Дети, прибывшие из Чернобыля пару лет назад, вынуждены были сидеть в закрытой секции, куда никого не пускали. Для проверяющих они находились далеко отсюда, чтобы не возникало проблем.
— Ну что?!
Елену окружили у входа в секцию.
— Ничего. Ничего хорошего! — Лена раздраженно убрала длинный светлый хвост за спину. — Нас хотят отправить в Пальмиру!
Среди детей волной прокатился вздох ужаса и испуга.
— Что?..
— К “мутантам”?!
— Вообще-то, Пальмира — бывший пионерский лагерь, переделанный под санаторий…
— Для таких, как мы! Они нас за людей не считают!
— Лена, придумай что-нибудь, так жить больше нельзя!..
Елена обвела взглядом небольшую команду чернобыльских ребятишек. Пятеро девчонок и трое мальчиков. Среди них не оказалось новенькой, девятилетней девочки с волнистыми тяжелыми и темными волосами. Она как раз вышла из спальни, широко раскрыв рот, из которого не раздалось ни звука. На ней была надета пижама, которая, казалось, сшита на размер меньше, а босые ноги шлепали по холодному бетонному полу.
Малышка уставилась на небольшое собрание пронзительными синими глазами.
— О, смотрите-ка, Персик проснулась!..
Ее прозвали так из-за неестественного румянца на правой щеке.
Лена уперла руки в бока и испытывающим взглядом посмотрела на девочку.
Ее появление в московском, вполне обычном и старом, детском доме, выглядело весьма необычно: солдаты, одетые в форму и бронежилеты, с автоматами в руках, сопровождали девочку в бледно-розовом пальто, едва прикрывавшее колени, без каких-либо вещей. Впереди шли двое в защитных, белых, костюмах, которые Лена запомнила на всю жизнь — незваную гостью привезли прямо из Чернобыля.
— Поживи пока здесь, хорошо? — обратился к малышке один из сопровождающих. — Для тебя же будет лучше, если ты проведешь здесь какое-то время, пока мы не найдем твоего обидчика. А потом ты вернешься обратно.
Девочка лишь смиренно опустила взгляд синих глаз, пряча в густых ресницах огонек недовольства.
Уже поздним вечером, когда их отправили спать — им запрещалось по ночам покидать комнаты без особого разрешения, — Лена вытащила из-под подушки старую потрепанную фотографию отца в военной форме и, разглаживая снимок, любовалась его утонченной стройной фигурой. Не успела пустить слезу, как обычно она делала, уложив своих по постелям, как к ней подошла новенькая и внимательно вгляделась в изображение в ее руках.