Девочка в реакторе
Шрифт:
— Это мой папа.
Девочка опустила глаза.
— У тебя родители есть? Мама? Папа?
На последнем произнесенном слове малышка тяжело вздохнула и, поджав губы, тихонько заплакала.
— Твой папа умер?
Она слабо кивнула.
— О… сочувствую.
Девчушка присела на краешек кровати и уткнулась взглядом в босые ноги.
— Мой папа жив, я просто очень хочу его найти. Он остался в моем родном городе, в Чернобыле. Ты же тоже оттуда.
Маленькая собеседница промолчала.
— Мне говорили, что ты немая. Это из-за радиации?
Девочка
— Я отлично тебя понимаю, солнышко. — Лена прижала ее к себе, позволяя положить голову на свои колени. Пропустила сквозь пальцы тяжелые темные пряди. — Я сама страшно скучаю по своему папе. Тебе я очень сильно сочувствую, правда. Нелегко пережить такое горе…
Елена почувствовала, как горячие слезы потекли по ее ногам.
— Мне месяц назад исполнилось одиннадцать. Пришлось приложить немало усилий, чтобы принять все как есть… и жить дальше. Я пообещала себе, что отыщу отца, как только выйду отсюда, и мы с ним будем жить дальше как прежде. И я все еще надеюсь, что эта трагедия останется в далеком прошлом. Ты мне веришь?
Малышка покачала головой.
— Делать нечего, придется ехать в этот пионерский санаторий, — заключила Лена, почесав затылок.
— А может, пронесет?
— И не надейся! Эти грымзы старые спят и видят, как сдадут нас куда-нибудь в специнтернат, чтобы совесть не мучила!
— Ну, специнтернат-то для отказников… — неумело пошутила Лена.
— А мы и есть отказники!..
— Не говори так.
— А разве я не права? За нами до сих пор никто не пришел!
Елена обвела взглядом компашку:
— Придут, рано или поздно. Пошлите спать, пока нас окончательно не убили.
Глава II
— Подъем!
Лена с трудом открыла глаза. Всю ночь она любовалась снимком своего отца и плакала, с трудом перенося смертельную тоску и усталость от подобной жизни.
“Ну где же ты, отец…”
Персик спала рядом, на соседней кровати, под нарисованной на стене пятиугольной звездой, отбросив к спинке одеяло и уткнувшись носом в подушку. Ее темные пряди рассыпались по белоснежной наволочке. Школьная форма, которую приходилось здесь носить (уроки еще никто не отменял!), аккуратно сложена, а носы кожаных балеток тщательно начищены. Такая педантичность изумляла.
— А ну-ка встали, быстро! Сколько можно повторять!
Елена ненавидела утро: после пыточного подъема, когда скидывали с кровати и пинками гнали до туалета, следовал не менее изуверский завтрак. Их кормили отдельно от остальных, и прием пищи не обходился без приключений.
Лена вместе со своей компанией, приведя себя в порядок, вошли в обставленную длинными столами столовую. Стены были расписаны изображениями молодых пионеров с красными галстуками, трубящими в горны. Художники добавили длинных, могучих, лучей солнца, небо в ярко-синих тонах и бурную зелень. Подобное творчество навевало еще большую
Их столики стояли поодаль от остальных.
Обычно завтраки, обеды и ужины они проводили в гордом одиночестве, но сегодня им предстояло провести время в компании озлобленных детей, буравящих чернобыльцев испытывающими взглядами.
— Ну що, братці, — заложив руки в карманы спортивных брюк, Лена села поперек длинной деревянной скамьи (для элиты, между прочим!), — не очікували нас тут побачити?
Ближайшая к ней девочка повернулась и в упор посмотрела на мужеподобную вражину, которая уже мысленно чесала кулаки об ее милое личико.
— Мы не думали, что такие, как вы, могут принимать пищу. Вы же, это, радиоактивны, зачем вам обычная человеческая еда?
В столовой раздался пронзительный смех.
— А ты хотя бы понимаешь, что такое радиация, ослиная башка?! — по помещению прошелся вздох ужаса. — Или в твою пустую головушку ничего не вложили, кроме как задирать других?
— По крайней мере, я в безопасности, сыта и одета. А вот какое будущее ждет вас…
— Такое же, как у всех!
Компашка в ужасе пялились на эту сцену.
– І щоб ти знала: тобі просто ой як пощастило не побачити те, що побачила я! Інакше б загриміла в психлікарню. Такі ванільні слюнтяї, на зразок тебе, просто не створені прожити жахи атомної війни. Чи ти думаєш, що Чорнобиль підірвали американські шпигуни?
Персик устало зевнула и, обойдя спорящую парочку, мирно устроилась рядом, придвинув к себе тарелку с дымящейся овсяной кашей.
— Эй, это мое!
— Тебе что, жалко?!
Девочка зачерпнула ложкой густую субстанцию и поднесла ее ко рту.
В столовой наступила гробовая тишина.
— Приятного аппетита, девочки.
— А мы что, будем завтракать вместе с ними?!
— А тебя что-то не устраивает?!
— Меня не устраивает чернобыльский реактор!
— Да сама ты реактор!..
Две девочки вздрогнули, услышав за своими спинами подозрительный звук.
— Фу, как мерзко!..
Персика вытошнило прямо на стол.
— Что, не понравилось? — усмехнулась Лена, подхватила тарелку с кашей со стола и впечатала ей в лицо. — На, получи, мерзкая жаба!
Когда в драку влезли воспитательницы, расталкивая локтями и руками озлобленных подростков, действо шло полным ходом — по столовой летали чашки, кружки, тарелки, ложки и все остальное, что относилось к кухонной утвари.
Когда двум пожилым женщинам удалось с трудом остановить кулачный бой, одна из них больно схватила Елену за руку и вытащила в центр зала, время от времени встряхивая.
— Что ты себе позволяешь?! Как ты себя ведешь?!
— К директору, немедленно!
Лена уперлась ногами в пол, не давая себя увести. Вцепилась зубами в руку одной из воспитательниц, после чего получила увесистый удар по лицу. Дальше все как в тумане, единственное, что она помнила, это длинную лестницу и лицо строгой женщины в очках. Ее кудрявые, рыжие, волосы были мастерски собраны.