Девочка-ветер

Бартоломей Кира

– Главное, где? На твоем чердаке.

– О! Я тебя больше не пущу.

– Ты хочешь, чтобы я таскался по городу, как школьник, или снимал грязные комнатки, кишащие тараканами, у старушек на часок-другой?

– Тогда, по крайней мере, я верну себе покой и тишину.

– Она орет как сумасшедшая! – Фибка в очередной раз навалился грудью на стол, так что звякнула посуда. – Кусается, царапается! – и захохотал во все горло, потом оттянул воротник свитера, демонстрируя красные полосы на груди.

– Зоопарк. Почему я все это тебе позволяю? – как можно спокойнее попыталась ответить я и принялась

ковырять салат из моркови, который, если честно, терпеть не могу.

– Думаю, ты тоже влюблена в меня, только не хочешь признаться, – сказал самоуверенно Фибка, рискуя получить ложкой по лбу.

– Если бы это было правдой, я расцарапала бы тебе твою нахальную физиономию и пожаловалась мамочке.

– Ты, коварная! – рявкнул Фибка. – Только не мамочке!

– Она тебя перевоспитает:

Родная мать уже по чину

Надежный друг единственному сыну [15] .

Только с Фибкой я могу вот так дурачиться, чувствовать себя выпущенной из собственной шкуры. Мне иногда хочется бунта, пускай даже такого, какой предлагает Фибка. Ни одной Кукиной с их любовью к сплетням и доносам меня не испугать, когда рядом Домбровский.

Я по натуре страшная трусиха и сама никогда не решилась бы вести себя, как Фибка и многие его подружки. Фибке плевать, он никогда и нигде не скрывает своей свободы, любвеобильности и безнаказанности, что сражает наповал первокурсниц. Он обожает молоденьких, неискушенных овечек, наставляет их, учит терпеливо и не торопясь, если верить его байкам.

15

Строки из Д. Г. Н. Байрона «Дон Жуан».

Он приехал, позвонил осторожно в дверь.

– Илья Зимин.

Вид у меня, наверно, довольно глупый, если он представляется еще раз, как старушке, страдающей склерозом и каждый раз спрашивающей: «Ты кто?»

– Я помню. У меня только с ушами не в порядке.

Не очень-то вежливо, но ведь я его в гости не звала. Возвращаешься домой с кошачьим скребом на душе, а тут – Золотой Мальчик во всем своем сиянии! Он явно приложил усилия, чтобы понравиться своей подружке Танюше. Черные свитер и брюки совершенно не выглядели на нем мрачно или траурно, наоборот, как нельзя лучше оттеняли его хорошо подстриженные ухоженные волосы. Слишком часто в последнее время я окружена чужими красивыми мужчинами, которым что-то от меня надо.

– С чем пожаловали? – спросила у него.

Он не отреагировал на мой сердитый тон, прошел в квартиру, положил на комод в прихожей ключи от машины и устроился в кресле. Он даже не взглянул на свое отражение в огромном зеркале, которое занимало стену напротив двери в коридор. Вот чудо! Павел не может пройти мимо зеркал, вечно любуется, как Нарцисс, своим отражением даже в витринах магазинов.

– Я говорил, что мне у вас нравится?

– Нет, но, судя по тому, как вы себя ведете…

У Танюши проблемы, а решать их нужно мне. Надо ехать на дачу и в очередной раз общаться с Валюшиными партнерами. Зачем мне все это? Почему она никак не может оставить

меня в покое? Тяжело быть в «родстве» с непробиваемыми личностями.

– Будете ждать в машине, или отправитесь на кухню?

– Вы наверняка голодны! – осенило Зимина.

Очень предупредительно с его стороны – позаботиться о моем желудке.

– Уверен, как только вы поужинаете, все станет казаться не таким отвратительным, даже я. Признайтесь. Вы меня терпеть не можете.

– Признаюсь.

– Вот и славно, уже легче?

За что? Ну почему я должна терпеть его в собственном доме? Пока я переодевалась, Золотой Мальчик приготовил бутерброд из того, что нашлось в холодильнике, и, надо признать, сделал это весьма профессионально.

– Спасибо, – буркнула я. – А вы?

– Я уже ужинал.

Конечно, поэтому жизнь ему не кажется такой противной, даже от общения со мной.

– Так и будете сидеть и смотреть мне в рот?

– Простите, ухожу. Сам терпеть не могу, когда на меня смотрят.

Надо же, а мы, оказывается, тоже очень чувствительны! Он путешествует по моей квартире и с интересом рассматривает всевозможные безделушки, так не дающие спокойно жить Танюше.

– У вас потрясающая квартира! – воскликнул Зимин.

Танюша испытывает ко всему этому такое же чувство, только она еще и хочет все это иметь. Ей не дают покоя картины на стенах, о которых она знает больше меня, потому что привыкла все делать обстоятельно и выяснила, кто и сколько стоит. Она глотает слюни, глядя на огромный резной буфет с посудой, трясется от прикосновения к полированной поверхности старого кабинетного рояля и обшитых темным деревом панелей на стенах. Ей не дает спать библиотека и точит как червь зависть при виде безделушек, которыми мамочка, тетушка Полли и я время от времени себя украшаем. Танюша не может смириться с тем, как несправедливо распорядилась судьба и отдала все эти богатства в руки женщине, которая не придает особого значения вещам, просто пользуется и не знает им цену.

– Какая замечательная библиотека, и вообще у меня такое чувство, что я уже все это видел тысячу раз.

Ага, в моем сне! Какой же замечательный сон я видела однажды! Какое богатое воображение я вырастила себе в этом заколдованном Замке. Эта библиотека наделала много вреда детскому уму: нельзя было в изобилии держать такое количество рыцарских романов поблизости от слишком впечатлительной девочки. Но кто же мог подумать, что все эти толстые фолианты с ятями активно читаются по ночам с фонариком под одеялом! Ни моему деду, ни Мадам не могло прийти в голову, что девочка, пишущая на отлично сочинения про подвиг на Малой земле, будет читать весь этот романтический бред.

– Мы опоздаем, – сказал он тихо, где-то совсем рядом, над моим ухом.

Я оглянулась и чуть не упала, столкнувшись с ним.

– Я стану еще и заикой, – сказала, высвобождаясь из его объятий. Он хитро улыбнулся, развернулся на каблуках и пошел в коридор за моим плащом.

Танюша встретила нас очередным «наконец-то» и потащила Зимина в другую комнату. Я заставила себя не смотреть на эту сладкую парочку. Что-то похожее на ревность шевельнулось внутри. Какое мне дело до этих двоих, так мило по-семейному беседующих в сторонке?