Девочки играли в апокалипсис
Шрифт:
– Стена плача, – сказал он сам себе. Дырка продолжала расти.
– Сказать надзирателю? Что же будет тогда? – раздумывал Ваня. Наконец, он догадался заглянуть в получившееся отверстие и увидел зеленую траву и деревья. У них во дворе это все было.
Тут приблизилась минута умывания и сна, и Ваня подчинился распорядку.
Вечером следующего дня, чтобы не говорили: «Он каждый день стоит возле клетки с птицами», Ваня решил покататься на самокате. Удрученный мыслью о стене С-3, он наехал на Акью 0,1.0,2, спешившего ему навстречу на таком же механизме. Оба они упали. Ваня разбил нос,
Весь двор на мгновение притих, но, услыхав эту тишину, снова заполнил ее непринужденными звуками веселья.
Надзиратель сопроводил обоих АКью к доктору. Остановив кровотечение из носа Вани и, обработав палец АКью 0,1.0,2 так, чтобы на нем не осталось следов, доктор спросил:
– Что стало причиной происшествия?
АКью долго молчали.
– Вы подскажите правильный ответ, – наконец осмелился произнести Ваня.
Доктор, увидев его дружелюбную ласковую улыбку, подумал, что хотел бы встречать такого хорошего парня в их дворе, в столовой, в спортзале и решил ему помочь. Он заглянул в компьютер и прочел вслух:
– Я нечаянно. Сам не знаю, почему это получилось. Так сложились векторы.
Ваня повторил за ним. Тоже сделал и второй АКью.
Пока доктор залечивал его палец, искал правильный ответ, Ваня стянул сначала один, потом другой моток эластичного бинта из оказавшейся рядом с ним большой коробки. Что он делает, он не понимал, повторяя про себя:
– Я нечаянно. Сам не знаю, почему это получилось. Так сложились векторы.
АКью вернулись на площадку двора. Считалось, что одинаковые одежды не способствуют запоминанию виновников происшествий. Отягощенный спрятанными бинтами, Ваня не мог дождаться окончания прогулки, не мог бегать и прыгать. Он присел у песочницы, нарисовал вертикальную полосу и спросил у АКью 04.04, возившегося рядом:
– Как сделать длинное еще длиннее?
– Спроси у надзирателя, – предложил тот.
Подошел надзиратель.
– Что это? – спросил он.
– Полоска, прочерченная в песке указательным пальцем, – ответил Ваня.
– Ага! – сказал надзиратель. Ему очень хотелось, чтобы сегодняшняя прогулка АКью скорее закончилась.
Очутившись, наконец, в комнате, Ваня закрылся в санузле и связал бинты. После этого он подошел к дыре в стене и снова заплакал. Ему не хотелось покидать комнату, друзей, такую сверхважную и ответственную работу. Последнее особенно печалило его. Он надеялся, что возможность появления таких балбесов, как он, предусмотрена руководством.
Чем дольше Ваня плакал, тем больше росла дыра, словно указывая на неотвратимость его безжеланного побега.
– Ну, почему, – думал Ваня, – случилось это?!
Материал стены, способный к самоисчезновению и самовосстановлению, был гордостью его безвестных разработчиков и применялся свыше ста лет. Снаружи он был покрыт пленкой, защищающей от сырости, а изнутри особой краской, слои которой наносились год от года все тоньше и тоньше. Маляры не имели представления о сверхответственности своей работы.
Ваня плакал и плакал, пока не устал. Плакать приходилось беззвучно. Потом он сунул в карман складной ножичек, пригождавшийся для работ по бисеру, вынес из санузла тряпку для
Утром на прогулке надзиратель обнаружил его отсутствие и, не мешкая, сообщил об этом выше. Координаторы блок-секций АК, числом пятеро, собрались на совещание.
Видеокамера показала пустую комнату. В ее функции входило отключаться при появлении чего-либо нестандартного, немедленно стирать запись.
Полдня никто из координаторов не решался что-либо произносить. Наконец, после полезного обеда, включавшего стимулятор искренности, один из них произнес:
– Комната пуста.
После обеда следующего дня второй произнес:
– Неужели АК в санузле?
На третьи сутки третий сказал, что надо отправить в комнату АК группу. Чем занимались АК, координаторы не знали. Это было тайной АК. Координаторам было известно только то, что, если от каждого компьютера поступает сигнал, что АК играет за ним, помнит о своей идентичности, этого достаточно.
Жизнь АК текла однообразно. До пяти лет у каждого были родители, после пяти все отправлялись в спецшколу на перевоспитание и там распределялись по группам. В будущие родители попадал мало кто, и число их сокращалось. После подращивания одного, второго и третьего ребенка их функции прекращались. Наиболее здоровым считался третий ребенок, из-за этого приходилось мириться с первым и вторым. Координаторы и надзиратели получались из первых, наиболее ответственных.
Прошло десять дней, пока координаторы разработали план действий. Они сообщили надзирателям, что те должны перед ужином и прогулкой АК собраться на лекцию о новой вечерней дворовой игре «Ну-ка, фигура, замри». Предполагалось, что надзиратели не смогут усвоить ее основные идеи и попросят в практику не вводить.
Тем временем трое координаторов не замеченными войдут и обследуют комнату АКью10.10…
– Мы ничего и никого не обнаружили. АКью 10.10 поглотили стены сообщили они вечером на новом совещании. О том, что у стен есть какой-то секрет, они догадались давно, когда к ним приезжали с лекцией об устройстве мира, и лектор сообщил, что его опора – его стены.
Прошло еще несколько дней, пока, наконец, координаторы приняли решение. Они издали приказ об увеличении порций АК на 0,00058 грамма, чтобы не сообщать наверх об уменьшении поставок на ту же цифру, чему режим объяснения не находился. Внутренние же приказы читались вышестоящим начальством крайне редко, словно и те избегали нештатных вещей.
Координаторы даже и не подумали, что их уловка может быть раскрыта. Они обратились к статистике и обнаружили, что за сто лет порция питания увеличивалась пять раз и всегда на 0, 00058 грамма. Столько, надо полагать, и было случаев поглощения АК стенами. Следовало теперь устранить следы проживания кого-либо в опустевшей комнате. Собрать надзирателей на повторную лекцию об игре «Ну-ка, фигура, замри!». Эту лекцию приходилось читать три-пять раз в году, столько раз в блок-секциях АК случались происшествия, о которых надзирателям знать не следовало.