Девочки-шпионы, или Великая Китайская стена
Шрифт:
— Давно?!
— Давно. С тех пор, как своим умом догадался, что за подлости Бог карает, а за щедрости воздает по заслугам.
— Может, Вы и в шаманов верите?
— Я, Василий, много во что верю. Должен верить. Потому что на мне ответственность лежит за шестую часть планеты. За мир. А у тебя за душой, кроме правильной биографии, подлость одна. Ты зачем мне про перебежчика английского говоришь? Ты думаешь, я не знаю, как его папа да и он сам честно свою пенсию заработали? Они, Вася, как раз и есть настоящие джентльмены,
— Не будем. Что вы от меня хотите?
— Бери бумагу и пиши.
— Что писать?
— Заявление. О том, что в связи с резко ухудшившимся состоянием здоровья и физической невозможностью поэтому в дальнейшем полноценно исполнять свои служебные обязанности, ты просишь освободить тебя и отправить на пенсию.
— Я же молодой еще, товарищ Президент!
— Молодой, зато живой и довольно здоровый. Так? Или ты хочешь вместе с прочими казнокрадами и беспредельщиками на нарах париться?
— Нет, не хочу. Но я ведь мог бы еще работать…
— Не мог бы. Отработал ты свое. Хватит, Вася! Работать мог бы Антон Роберцов, которого ты застрелил из своего наградного пистолета. Какой позор, Вася! Какое же ты ничтожество! Работать на нас мог бы его сын, которого мы все равно найдем и постараемся привлечь к сотрудничеству. Работать на нас будет Андрей. Потому что он честный и понятный нам человек, без больных амбиций и живодерских истерик! Он убивает, когда невозможно не убивать. А ты, Вася…эх… мне плакать хочется… но сегодня день напряженный и некогда мне нюни распускать из-за дебилов типа тебя. Написал?
— Написал.
— Положи на мой стол. Я тебя больше не задерживаю. На передачу дел тебе не более месяца. Но учти: если после твоего ухода на пенсию я узнаю, что ты опять пытаешься подняться, контачишь со спецслужбами или просто с частными охранными структурами или службами безопасности любых фирм — я… тебя… раздавлю. Ты наказан. Уволен с государственной службы, чтобы каяться. Иди.
Василий надел фуражку. И, грустно взглянув на продолжающего стоять президента, козырнув, ответил:
— Есть идти, товарищ Президент!
На столе Президента в папке с грифом «Совершенно секретно. Лично» лежит свежее донесение, подтвердившее, что бывший генерал, а ныне пенсионер Вася, напорол гораздо больше, чем можно было себе представить на первый взгляд.
Президент сел за стол, открыл папку, и уже в который раз за сегодняшний день перечитал короткий текст:
«…по имеющейся оперативной информации, пропавший вместе с трупом отца мальчик Эндрю является прямым потомком по материнской линии Большого Шамана ацтеков, почитаемого абсолютно всеми шаманами планеты. Не исключен скорый переход оставшегося сиротой мальчика в круг шаманов, что может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Особенно если учитывать его возможные врожденные незаурядные шаманские способности и проявившуюся в его исчезновении уже сейчас очевидную помощь шаманов…»
Россия, озеро Байкал, в это же время
Раннее утро, на горизонте
Через пару часов в лучах солнца появляется деревня на берегу.
— Слава Богу! — вырывается шепотом у мальчика.
На берегу их ждет бурят, очень внешне похожий на шамана Сильного Тюленя. Только он заметно моложе. Брат шамана здоровается, вытаскивает лодку на берег, берет раненого Стрелка на руки:
— Пойдем.
Пока они идут к дому, бурят рассказывает мальчику на ходу:
— У меня там есть хорошая мазь из медвежьего жира и желчи. Папу твоего перевяжем. Руки твои полечим. Поспите до вечера. Четверых коней вам дам. Бурятскую одежду дам. Еду дам. Коням овса дам. Коней будете менять часто. Поить у рек. Кони знают дорогу в Монголию и сами приведут вас к друзьям. Там получите других коней, они сами пойдут к китайской границе. Заплечный мешок монгольский оставишь у монголов. Понятно?
— Да. Спасибо.
— Брату моему скажешь спасибо. И тому шаману в Китае, который давно ждет вас в Пекине. Все что произошло, мы знали и никак не могли остановить. Мы только могли не дать твоему отцу умереть, Ветер.
Они заходят в дом. Мальчик садится на скамью в сенях. Пока бурят перевязывает на кровати раны Стрелка, мальчик падает на скамью и засыпает. Бурят развязывает окровавленные ладони спящего мальчика. Намазывает их мазью. Опять забинтовывает чистыми бинтами. Выходит во двор, где стоят, поедая свежее сено, четыре коня. Говорит:
— Все будет хорошо. С темнотой разбужу…
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
ВЕЛИКАЯ КИТАЙСКАЯ СТЕНА
Граница России с Монголией, чуть позже
Степь до горизонта. Трое солдат-пограничников в русской форме курят, присев на траву и положив автоматы на колени. Один из них, видимо, старший по наряду, молчит, вглядываясь в окрестности. Двое других болтают.
— И часто здесь они друг к другу в гости ездят?
— Примерно, так же часто, как, например, раньше на границе Украины с Россией. Из Ростовской области в Донецкую лично я с батей перед армией на рынок не раз ездил.
— Зачем? Дешевле что ли?
— Не в цене дело. Есть товары, которые у нас не просто купить и, наоборот…
Старший вдруг прерывает разговор подчиненных:
— Хватит болтать! Смотрите! Кони. Коней четыре, а всадников только двое. Значит, издалека путь держат. Не из соседней деревни…
На этой фразе старший по наряду вдруг закрывает глаза и засыпает, упав на траву рядом со своими двумя тоже заснувшими товарищами. Через несколько минут мимо них неспешно проходят кони. Во всадниках мы узнаем Стрелка и его сына Эндрю. Они явно устали. Но улыбки не сходят с их лиц. Они останавливаются у пограничного столба. Сын говорит: