Деволюционист и Эмансипатрикс
Шрифт:
– Это и так ясно, – сказал ошарашенный мужчина. – Каковы условия там, Поварт?
– Практически обычные. Процент накладных расходов лишь немного выше среднего. Пока Эрнол не переехал в эту местность, все были довольны обычными условиями.
– Что он декларирует?
– Обычная демократическая чепуха. Он утверждает, что Комиссия автократична, вплоть до ее последнего заместителя. Отрицает, что мы имеем право распределять половину доходов между рабочими, а другую половину – между владельцами. Заявляет,
– И что же он предлагает?
– Демократический контроль над промышленностью. Вы знаете, это старая история.
– Отрицает ли он, что комиссия ликвидировала бедность и войну?
– Нет; но он указывает на то, что наш нынешний уровень жизни не менялся на протяжении многих поколений, и утверждает, что это должно привести к вырождению. Конечно, он прав в фактах, но не прав в выводах.
– Разве он не признает необходимость создания какого-то международного органа управления?
– Да; но он утверждает, что Комиссия должна избираться прямым голосованием народа!
Это вызвало всеобщий презрительный смех. Единственное лицо, которое оставалось серьезным, было лицо потрясенного человека. Он сказал:
– Здесь, наверное, где-то промашка вышла, Поварт. Разве за распространение таких материалов не полагается большой штраф и тюремное заключение? Как Эрнол вообще ухватился за эту идею?
– Наверное, через передачу традиций. Мы не можем запретить людям говорить с собственными детьми; возможно, прадедушка и прабабушка Эрнола рассказывали ему о тех временах, когда всем было разрешено голосовать.
У шокированного мужчины возникла другая идея.
– А что этот человек может сказать против нашей системы голосования пропорционально имущественным интересам?
– Говорит, что в принципе все правильно; но он утверждает, что земля принадлежит всем и каждому в равной степени, и поэтому каждый должен иметь равный голос в распоряжении ею и управлении ею.
На этот раз улыбнуться не получилось. Человек с суровым лицом сказал за всех остальных:
– Мы не можем допустить, чтобы подобные идеи получили распространение, Поварт! У вас есть план?
– Мы должны внимательно следить за Каластией и не позволять никому покидать ее пределы. Что касается Эрнола, то я пришел к выводу, что лучше всего будет выпустить его на свободу!
Они посмотрели на него в замешательстве. Он объяснил:
– Я ознакомился с опытом подобных дел за последние несколько столетий, и если что и бросается в глаза, так это то, что самый верный способ вызвать симпатию общества к радикалу – это его преследование. Но если не обращать на него внимания и высмеивать его, то его философия не продержится долго.
– Вместо того чтобы пытаться сделать из этого парня пример, сурово наказывая его, мы
– А если он продолжит свои выступления?
– В этом случае мы должны просто выждать свой шанс и взять его тайно, а если понадобится, арестовать одновременно тысячу других. Главное – секретность, чтобы люди не могли знать, что с ним стало, что бы они там ни подозревали. Окончательное избавление от него будет вопросом целесообразности.
Экс-председатель горячо одобрил эту идею.
– Вы все правильно поняли, Поварт. Есть ли еще что-нибудь на повестке дня?
Поварт отложил свои записи.
– Все национальные отчеты такие же, как обычно – все спокойно, и люди, по-видимому, всем довольны.
– Если больше нет никаких предложений, мы можем считать себя свободными.
Мужчины поднялись на ноги с характерным шумом. Высокий мужчина с квадратной бородкой сразу же подошел и протянул Поварту руку. Ван Эммон заметил, что они пожали друг другу руки почти так же, как это делают американцы.
– Похоже, все идет своим чередом, мой мальчик, – сказал бородач, его пристальный взгляд слегка смягчился. "Я видел утреннюю газету. Поздравляю! Она – одна девушка из миллионов. Она уже назначила дату?
– Нет. Мона была застигнута врасплох, если быть откровенным, дядя.
Пока Поварт говорил, он смотрел на дверь и кивком разрешил войти какому-то человеку. Тот послушно шагнул вперед и подал послание, по виду напоминающее обычную аэрограмму. Пауарт открыл его, а его дядя расписался.
Председатель издал негромкий свист удивления.
– Некоторое время назад с флайером Моны произошел несчастный случай, и ее спас… – он внимательно посмотрел на аэрограмму, – парень по имени Форт. Сейчас она восстанавливается на борту "Кобулуса".
Высокий мужчина взял послание и прочитал его, а Поварт оглядел комнату. Ван Эммон мельком увидел часы и обратил особое внимание на маятник. Но прежде чем он успел узнать что-либо еще, рука доктора Кинни дернулась, как и прежде, и прозвучал гонг. Все четверо проснулись.
Они находились "в гостях" уже более часа.
Глава
VII
. Мир на краю
– Думаю, мы узнали достаточно, чтобы сделать некоторые общие выводы, – сказал доктор, после того как все четверо рассказали о том, что слышали и видели. – Друг Ван Эммона, Поварт, похоже, не демократ. Он, вероятно, представляет самый аристократический элемент на планете, а этот человек, Форт, спасший девушку, скорее всего, также относится к элитному классу.