Девственница для идеального чудовища
Шрифт:
— Филипп! Могу я выразить вам свою признательность?!
К нему приблизилась высокая женщина с идеально прямой спиной. Возраст не сломил бывшую директрису учреждения ни в прямом, ни в переносном смысле. Она была стройна, современно одета и даже носила почти молодежную стрижку «каре» на рыжих волосах. Ее лицо с крупноватыми чертами излучало восторг. Фил задумался, почему все пожилые дамы так им довольны?
— Да собственно не за что, — он развернулся к женщине, — я сам получил огромное удовольствие от беседы.
— Нам
Фил усмехнулся.
— Да, так и есть, — сказал он, — вы знаете, в преддверии свадьбы… Мне стало интересно, жив ли кто-то из родных Жени?
Филипп наблюдал, как собеседница старается удержать улыбку. Но выражение ее лица все больше походило на гримасу.
— Я не знаю, — пожала плечами она.
— У нее был дядя, — сказал Филипп, — а кто-то еще? Возможно, сохранилось личное дело?
Женщина все же спрятала улыбку и вздохнула.
— К сожалению, дела не всех детей удается сохранить, — проговорила она.
— Как это? — нахмурился Филипп.
— Сейчас вся информация в компьютере, — принялась объяснять экс-директриса. С личными бумагами прошлых лет сложнее, ничего не стоило лишиться их навсегда.
— Вы имеете в виду, что документы Жени пропали? — Фил насторожился.
— Увы, Филипп. Нам пришлось восстанавливать ее дело в десятом классе. Его кто-то совершенно вероломно выкрал!
— Но кому могли понадобиться уничтожать сведения о сироте? — изумился боксер.
— Часто этим грешат или родственники, или опекуны. Подкупают работников учреждений. Наша сотрудница, ответственная за хранение, была из блатных, сверху дали приказ ее устроить. И проработала недолго. Мы тогда не только Жениных бумаг лишились.
Филипп лишь качал головой.
— Как странно… А вы сами не помните данных о Жене? И вот, женщину на этом снимке не узнаете?
Он показал собеседнице экран мобильного, где было открыто фото Женьки и Лены.
Та надела очки, висящие до этого на шее, и вдруг отшатнулась. Филипп даже хотел придержать ее за локоть, подумав, женщине плохо. Но она быстро пришла в себя.
— Не знаю, Филипп, не знаю, — развела руками директриса, — память уже стала не та. Бывает, встретишь кого в магазине, он улыбается, а я даже имени вспомнить не могу. Много через меня ребятишек прошло, а я уже старая.
— Да ладно вам, — улыбнулся Филипп.
Лицо женщины посветлело.
— Женя — хорошая девочка, — произнесла она, — это я точно помню и знаю. Добрая, отзывчивая. Всегда со всеми делилась тем, что ей приносили. А уж танцевала как! Да вы и сами, наверное, знаете… Сиротство ее не озлобило, не убило доверие к миру. Это в наше время очень ценно.
— Вы правы, мне очень повезло, — искренне сказал Филипп, — вы говорите, ей приносили гостинцы? А кто к ней приходил?
Собеседница
— К нашим деткам всегда кто-то приходит. Родня, спонсоры…
Директриса быстро переменила тему, принялась вновь благодарить Филиппа и хвалить. За этим занятием она снова повеселела, а вот мужчина крепко задумался. При всем восторге от него, собеседница даже толком не вникла в его вопросы, не постаралась помочь. И старое фото ее как будто смутило.
А, может, Филиппу просто показалось, ведь он уже пришел в интернат со шпионским настроем. Пытать пожилую женщину Фил больше не стал, да и Женя нашла их вскоре. Они немного погуляли по зданию, девушка показала ему памятные места. Филу было приятно ее доверие, но само заведение ему все меньше нравилось. К счастью, вскоре они отправились домой.
— О чем ты разговаривал с Региной Викторовной? — спросила Женька в машине.
— Мм? — Фил сразу не понял.
— С бывшим директором интерната, — пояснила девушка, — когда я подошла, вы так оживленно болтали.
Филипп вдруг решил прямо спросить у Жени о ее близких, вдруг она сама прольет свет на историю с Леной?
— Я спрашивал у нее о твоей семье, — признался мужчина, — ты знаешь что-то о родных?
Женька сразу сникла и вжалась в сидение. Филипп пожалел, что не может ее обнять.
— Немного помню бабушку, — начала рассказывать Женя, — я была не такой маленькой, когда попала в интернат, но прошлое как будто для меня стерлось. Помню, как меня дразнили сиротой и говорили, моя мама спилась. Потом бабушка начала пропадать в больницах, и я жила у дяди. Затем был интернат.
Филу было сложно слушать о детстве Жени. Его не страшил тот факт, что она может оказаться дочерью Лены. Дела, как говорится, минувшие. Он лишь удивлялся такой перспективе и жалел, что мачеха, возможно, скрывала своего ребенка. Он бы обязательно нашел Женьку и помогал ей.
— А дальше? — спросил Филипп. — И сейчас ты что-то знаешь о дяде, еще каких-то родственниках?
— Фил… — девушка схватилась за виски. — Если честно, мне сложно вспоминать те годы, и я не хочу ничего знать сейчас. Боюсь, не смогу жить с этой информацией. Трудно осознать, что ты никому не был нужен. Извини, я понимаю, ты хочешь знать обо мне больше.
Филипп воспользовался светофором и притянул Женьку к себе. Поцеловал в щеку, чуть задержавшись губами на бархатистой коже. Девушка дрожала, и ему стало стыдно, что из-за своего любопытства он довел ее до такого состояния. Какая вообще разница, чья она дочь? Лены больше нет, и Женька не обретет мать, даже если он докопается до истины. Да и получится, его мачеха бросила своего ребенка. Тоже малоприятная правда для них обоих.
— Прости, Жень, — искреннее попросил Филипп, — для меня не так принципиально владеть информацией о твоей родословной. Жить я хочу с тобой, а не с твоей родней.