Девственница
Шрифт:
— Что такое? Что с тобой, Вилена?
— Ты куришь? — спрашиваю с удивлением.
— Нет. Балуюсь. Не переводи разговор! Скажи же уже! В чем дело-то?
— Не знаю… вдруг кольнуло… Помнишь, я тебе рассказывала, что у отца был тайник?
— Черт, я подумала сейчас о том же! — восклицает Вика. — Мы еще так ржали над этим.
— Это ты меня высмеивала. Я говорила серьезно.
— Хочешь сказать, что после всего что с ним произошло, я имею в виду разорение… он мог оставить там деньги?
— Понятия не имею. Но если подумать, папа не собирался умирать. Думаю, раз стал банкротом то эти деньги могли храниться
Вика смотрит недоверчиво. Она и тогда, в тот далекий год, когда мы еще были беззаботными девчонками, мне не поверила. Я действительно случайно узнала о папиной тайне. Однажды, глубокой ночью мне приснился кошмар. Даже температура поднялась, в горле пересохло, а в графине что всегда стоял на туалетном столике почему-то закончилась вода. Обычно его всегда наполняла прислуга. Я никогда не выходила из комнаты ночью. У меня была большая комната с примыкающей ванной, совмещенной с туалетом. Было не по себе красться по дому. Тем более отец этого не разрешал — ночью дом периодически осматривали охранники. Естественно ни ему не хотелось, чтобы на его дочь кто-то ночью наткнулся, в ночной рубашке. Неожиданно послышались шорохи, мне стало совсем не по себе, очень страшно… А потом я увидела отца, направляющегося почему-то в одну из гостевых комнат, в которой никогда никто не останавливался… Проследила, хоть и боялась страшно. Заметил бы если, убил бы, наверное… Увидела как отодвигает невзрачную картину, сейф в стене почти нереально заметить… Он убирал туда пачки денег. Никакого цифрового кода, все запиралось на ключ… Который, я тоже проследила, потом убрал, то есть спрятал в той же комнате. Конечно, все это призрачная надежда. Но не попробовать тоже глупо…
— Да, это бы решило все твои проблемы, Вилена, кивает подруга. — Но ты же понимаешь, что попасть туда непросто и очень рискованно. Твоего отца убили. Если это кровная месть… То тебе тоже грозит опасность. Помнишь… того охранника-чеченца? Когда по новостям передали о взрыве, в котором погиб твой отец, я сразу про него подумала… У таких людей кровная месть — образ жизни.
— Нет, это не он, — вырывается у меня прежде, чем успеваю подумать.
— Откуда ты знаешь? — вскидывается Вика, удивляясь моей уверенности.
— Ему плевать уже на прошлое… Я… мы виделись.
— Серьезно? Как? Когда?
— На днях… Я встретила его в больнице. Он видел меня, и не был похож на человека, одержимого местью. Он едва удостоил меня вниманием. Сказал пару гадостей, и только…
— Ох, ну ты даешь. Гадостей наговорил? Вот видишь… Это не равнодушие, точно!
— Я была с Настей. У нее температура не спадала, и я запаниковала. Поэтому поехала… долго рассказывать. Короче, клиника бывшей любовницы отца. Теперь она любовница Валиева.
— Дела… Глаза подружки все больше округляются от моих откровений, о которых я уже жалею.
Почему мне так больно рассказывать все это? Я что, ревную Валиева к Веронике Астафьевой? Это же безумие! У меня нет ни малейшего права его ревновать. Я вытравила из души детскую влюбленность. Ядовитое чувство вины выжгло эту любовь, оставив сначала гниющую болезненную рану, что мучила
— Вик, пожалуйста, не будем сейчас про… Не будем, в общем, о прошлом.
Не могу вслух фамилию Тагира произнести. Тем более назвать по имени. Сразу спазм в горле и слезы…
— Ладно, прости. Понимаю. Не будем. Так что, ты правда хочешь решиться на такое безумие?
— Мне бы очень помогло знакомство с другом твоего мужа… Если он идет без пары.
— Вроде бы он развелся недавно. Толик рассказывал, отвалил бывшей столько, что до сих пор в себя никак не придет. Так что думаю, без пары он. Я конечно вас познакомлю, не вопрос.
— Он…, - запинаюсь, не зная как сформулировать свой вопрос. — Он нормальный? В смысле, не опасный?
— Ты спрашиваешь, не захочет ли он от тебя интимной платы за помощь? — помогает мне озвучить мысль Вика.
— Понимаю, глупый вопрос. Но ты сама видела сегодня Антипова. Это было омерзительно, и очень не хочется переживать такое. Я бы лучше пообещала долю от найденных денег…
— Вилен, не все такие больные уроды как наш придурочный одноклассник. Хотя скажу честно, я в шоке была, когда вас увидела. Как же мне хотелось рожу ему перцем из баллончика залить! Нет, ну подумать только! С первого класса же учились, а тут…
— Давай не будем о нем. Расскажи, что знаешь про антиквара.
— Да не так я много о нем знаю. Вроде приличный мужик, лет тридцать, разведен, с Толиком моим давно дружит. Правда семьями не общались никогда, так, изредка в ресторан мой он приходил. Жена такая… не особо приятная, замороченная на путешествиях, инстаграмме. Модель, правда уж не знаю, где она свои таланты прикладывала. У нас в городе такая профессия невостребованная.
— Боюсь эта информация мне не очень поможет. Он не бандит хотя бы?
— Нет, не бандит… хотя меня сложно назвать экспертом по криминальной обстановке нашего города. Он занимается антиквариатом, у него очень дорогой магазин на главной улице. Шикарный, и мне кажется довольно прибыльный.
— Ну, значит решено. Спроси, не возьмет ли он в пару твою старую подругу, наездом посетившую ваш городок. Не говори, что я дочь Шахова. Думаю, это лишнее. Лучше скажи, что тоже интересуюсь антикварными вещичками.
— Отлично ты придумала, соображаешь. Ох, хоть еще одну бутылку открывай… У меня сейчас в крови чистый адреналин, Шахова. Умеешь ты шороху навести.
— Поверь, я бы очень хотела тихой спокойной неприметной жизни… Но придется залезть в пасть к шакалам… Другого выхода у меня все равно нет. Виталик был последней надежды.
— Боже, если этот козёл является последней надеждой, впору утопиться.
— Иногда мне кажется, что весь мужской пол сплошные козлы…
Наш разговор переключается на тему нашей тяжелой женской доли, Вика начинает жаловаться на мужа. В результате расходимся мы глубоко за полночь.
Рано утром меня будит Варвара Сергеевна, сообщая, что ко мне пришли гости. Испугаться не успеваю — в комнату врывается Вика, на ее руке перекинут чехол для одежды, в другой — объемный яркий целлофановый пакет.