Девушка без Бонда
Шрифт:
И теперь – она знала по себе – для того, чтобы предчувствие превратилось в полноценную идею, надо затаиться и ни в коем случае не зацикливаться на своем озарении. Образно говоря, чтобы увидеть, следует как раз приложить все усилия, чтобы – не видеть. Прикинуться, что не нужен тебе тот зверек, – мысль, а ты здесь совсем по другому делу и занимаешься совершенно другими вещами, не нужны тебе никакие зверьки.
И Татьяна, чтобы отвлечься, глянула на часы. Уже семь вечера.
Зет как из дому уехал,
Таня вышла из комнаты. С этими слугами – пора бы уж привыкнуть, достаточно имела дел с холуями сильных мира сего! – миндальничать нельзя ни в коем случае, живо на шею сядут. Надо найти кухню Нгуена и устроить узкоглазому разнос. То, что греческая полиция подозревает ее во всех смертных грехах, еще не повод задерживать ей подачу ужина!
Но только Татьяна покинула свою обитель – как навстречу ей потекли томительные запахи пищи, а следом за ними показался вьетнамец собственной персоной: катит сервированный столик с блюдами, прикрытыми колпаками. Что ж, входи. Очень мило, Нгуен. Велкам!
– Когда вы будете кончать – звонить в колокольчик, пожалуйста. Приятного аппетита!
Спасибо, Нгуен!
…А когда Таня расправилась с жареными креветками – те были вкусные, наверняка если не сегодня, то вчера выловленные – и запила их очень добротным сухим вином, идея, часом ранее мелькнувшая было в голове, словно суслик в траве, теперь вдруг сама будто вышла прямо на нее – во всей своей красе.
И когда вьетнамец, повинуясь звону колокольца, явился убирать посуду, Татьяна сухо заявила ему:
– Так, Нгуен, мне необходимо проверить свою электронную почту. Где у хозяина компьютер, подключенный к Интернету?
Конкретный план действий Садовникова никогда предпочитала не продумывать. Довольно того, что есть генеральная идея: чего она хочет добиться. А высчитывать, что она скажет сначала, да что ей ответят, а она – на это возразит… Нет, это не в ее правилах. Не в шахматы играет. Импровизация – вот ее стиль! Вдохновение – вот ее козырь!
Вьетнамец растерялся. Видать, Зет не оставил ему никаких указаний: что можно девушке, а что – нельзя. Да и вообще слуга, кажется, не вполне понимал: каков ее статус?
Кто она? Новая наложница? Пленница? Или свежеиспеченная госпожа?
– Ну, Нгуен? – поторопила Таня. – Мне надо срочно!
– Да, мадам. Вы хотеть прямо сейчас?
– Конечно же. Говорю тебе, срочно.
– Одну минуту, мадам. Я убрать посуду и вам показать.
– Нет, посуда подождет! Показать сейчас же! – С этим Нгуеном она вот-вот правильно изъясняться по-английски разучится!
– Да, мадам.
И вьетнамец, одной половиной своего сознания желая ей угодить, а другой – отчаянно труся, повел девушку в святая святых – кабинет хозяина. Когда вводил в комнату, смотрел тревожно – может, не поздоровится ему, если мастер узнает, что он допустил сюда эту женщину?
– Спокойно, Нгуен. Всего пара минут. Можешь подождать
Но… В итоге – ничегошеньки у нее не вышло. Совсем рядом с нею плескался информационный океан без границ и берегов, океан, где очень трудно сохранить что-то в тайне, хоть в десять гипсовых голов свой секрет засовывай, но… Пока она обречена была оставаться на берегу…
Хозяйский компьютер немедленно запросил пароль – и что она могла сделать? Требовать пароль у Нгуена? Так тот не знает, а если и знает – не скажет. Таня ввела на удачу «BMW» да «SERIFOS» – а больше она ничегошеньки о Зете и не знала: ни имени его настоящего, ни даты рождения, ни номера телефона, да и имя его любимой собаки, омерзительного волкодава, запамятовала… Поэтому у нее не было даже пищи для предположений, для гаданий – каким у господина Зета может быть в компьютере пароль…
И что теперь? Выбираться из особняка, идти искать компьютерное кафе? Рискуя, что кто-то ее опознает, донесет, а полиция – схватит?.. Нет, пока она на такие подвиги не готова… А может, защищенный паролем компьютер – знак, и боженька его ей посылает: подумай, дескать, Таня, над своей спонтанно возникшей идеей хорошенько. Не слишком ли ты стремительно принялась ее осуществлять? Может, в ней изъян какой имеется, невидимый на первых порах?
И вот тут-то на Татьяну накатило подлинное опустошение. Не хотелось больше ни думать, ни действовать. Свернуться бы сейчас калачиком, забиться, угнездиться… Ох, как много вместил в себя сегодняшний день! Утро она встретила на катере на рейде в тихой бухте под сенью древнего храма Посейдона… А потом понеслось: дорога в Афины, аукцион, подстава, стрельба, слезоточивый газ… Зет на алой машине, голова горгоны, письмо… Нет, все, она больше не может!
– Пошли назад, Нгуен. Заберешь из комнаты тарелки. А бутылку вина оставишь.
Ей надо пропустить еще один, а лучше пару стаканчиков на ночь – лучшее средство, чтобы снять напряжение и наконец забыться!..
… Утром ее разбудил Зет. Одетый в роскошный бархатный халат с кистями – ни дать ни взять персонаж французского романа девятнадцатого века, – свежевыбритый, надушенный – он явился к Татьяне в комнату с ворохом полиэтиленовых пакетов. Молвил:
– Я купил тебе одежонки на первое время.
И, небрежно положив пакеты на комод, удалился, бросив:
– Через час жду тебя к завтраку.
Разумеется, Таня немедленно после его ухода вскочила. Стала рассматривать презенты – и кровь прихлынула к ее лицу. Зет смеется над ней, что ли?! Вещички, которые находились в пакетах, были сродни тем, что соотечественники Нгуена продают на столичном Черкизовском рынке. Поддельные блузки от «Дольче – Габбаны» с кривыми строчками и рукавами разной длины, наперекосяк пошитые джинсы и шорты… Видно, обновки Зет приобрел на стихийных базарах, Таня видела в Афинах такой: худые индусы и бангладешцы с торбами и баулами стоят вдоль тротуаров и кричат, зазывая прохожих: «Эна евро! Ван евро! Одна евро!..» Да он издевается над нею, лощеный козел!