Шрифт:
Annotation
1739 год. Отец оставляет шестнадцатилетнюю Элизу Лукас за главную на трех плантациях семьи в Южной Каролине, а сам отправляется строить военную карьеру. Тем временем ситуация на плантациях накаляется, среди рабов начинаются волнения, и семья Элизы оказывается в шаге от того, чтобы потерять все.
Девушка узнает, сколько во Франции платят за краситель индиго. Она уверена, что это – ключ к спасению плантаций от разорения, но не встречает поддержки даже в собственной семье. Несмотря на это, Элиза решает действовать и заключает опасную по тем временам сделку с одним
Так начинается удивительная история о девочке, создавший краситель, который стал популярным во всем мире. Роман о любви, тайной и опасной дружбе, о стремлениях и жертвах, которые приходится приносить на пути к цели.
Книга, основанная на реальных событиях, в том числе на письмах самой Элизы!
Наташа Бойд
Пролог
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
Эпилог
Послесловие
От автора
Благодарность
Литература
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Наташа Бойд
Девушка индиго
Natasha Boyd
The Indigo Girl
* * *
Отрывки из писем Элизы Лукас-Пинкни использованы автором с любезного разрешения Исторического общества Южной Каролины.
Посвящается Браиони
Нам принадлежит лишь настоящее… и время это столь быстротечно, что и не скажешь, существуем ли мы. Элиза Лукас (1722–1793)
Пролог
Когда я устремляю мысленный взор назад, к своим битвам за индиго, они превращаются в моем сознании в сновидения. Память не сохранила ничего, кроме мимолетных впечатлений. Там лишь образ рук, тянувших меня в пучину, давивших на грудь, на сердце, не дававших всплыть. Образ рук, норовивших утопить меня в собственном творении, в моих честолюбивых замыслах.
И я тонула.
Погружалась в непроницаемо синюю бездну.
Индиго разбило мне сердце, но спасло жизнь.
Индиго текло по моим венам.
Синяя кровь пульсировала в моих детских сосудах.
Позднее, в зрелые годы, познав глубокую неизбывную любовь и гордость за рождение сыновей, которым суждено было стать создателями нового государства, я думала о тех временах своей жизни
Как так случилось, что глубочайший синий цвет – цвет неба в предрассветные часы, когда день еще не упал тяжелым душным покровом на наши плечи; цвет, наводящий меня на мысли о куполе небесном и о тончайшем шелке, о королях и баснословных сокровищах, о непостижимой, загадочной древности, – как может этот цвет быть порождением несуразного запыленного кустика?
Помимо того, я не устану благодарить Господа за Эсси и Квоша, за Того и Сони. И особенно за Бена. За тех, кто в меня верил.
И за Чарльза, конечно же. Я всегда буду благодарна за Чарльза.
Еще я остаюсь признательна своему отцу за его выбор – за то, что он решился поручить шестнадцатилетней дочери управление фамильными плантациями. С тех пор мы с ним так и не свиделись.
Моему дорогому другу миссис Бодикотт, в Англию
Льщу себя надеждой, Вам приятно будет узнать, что мне приглянулся сей отдаленный уголок мира, куда привела меня судьба. С Англией ему не сравниться в моих глазах, воистину так, однако же Каролина куда предпочтительнее Вест-Индии.
Люди здесь благовоспитанные, и жизнь устроена во многом на английский манер.
Элиза Лукас
1
1739 год
Негры пели.
Отблески света плясали на чернильно-черных волнах океана, и я быстро заморгала, проснувшись.
Не было никакого океана.
Только бледно-синее сияние нарождавшегося дня растекалось по беленым стенам моей спальни.
Сон никак меня не отпускал. Все тот же, что снился мне с самого раннего детства. Порой он наводил страх, порой вызывал эйфорию.
Я вдохнула полной грудью воздух рассвета и подумала, что день, возможно, станет судьбоносным.
В пении отчетливо различался хоть и приглушенный расстоянием, но сильный голос Того – голос, глубина которого так не вязалась с невеликим ростом его обладателя. За несколько месяцев нашей жизни в Южной Каролине я успела заметить, что голоса других негров сплетаются в мелодии вокруг этого полнозвучного тенора, задающего тон. И еще я знала, что, если они поют, значит трудятся сообща над каким-то серьезным делом.
Урожай поспел. Негры пели, потому что приступили к сбору урожая.
Мне совсем не хотелось вставать навстречу душному влажному утру. Эта влажная духота с каждым днем становилась все гуще, вытягивала из меня все силы еще до того, как я успевала управиться с делами. Но я все же выпростала ноги из-под тонкого смятого одеяла и водрузила их поверх.
Эсмэ уже наполнила водой тазик и кувшин. Я сладко потянулась, освобождаясь от последних темных вязких лоскутьев сна, и теперь в душе осталось лишь смутное чувство ликования, будто порожденное неким неведомым свершением.