Девушка из дома на набережной
Шрифт:
Стас позвонил в восемь пятнадцать, в тот момент, когда Лара уже решила, что он передумал. Она знала, что Стас так делает всегда, но каждый раз думала, что встреча не состоится.
Лара, как бабочка, выпорхнула из подъезда и, улыбаясь, села в машину Стаса. В этот момент он разговаривал по телефону. Взглянув на неё, за одну секунду он понял, как она волнуется и рада встрече, и продолжил говорить по телефону:
– Да, отлично, покупай. Только спроси, дадут ли они нам ещё десятипроцентную скидку, если мы купим, допустим, на тысячу штук больше. Если да – отлично, тогда плати сразу, если нет –
Он отключил мобильный телефон и повернулся к Ларе:
– Привет, красавица. Отлично выглядишь! – Стас не врал. Увидев Лару в машине, он с трудом сдержал себя, чтобы не показать мгновенной радости. «С каждой встречей она становится всё красивее», – подумал он.
– Спасибо. Чем же ты так занят? – спросила она и уловила его взгляд, такой, каким его помнила всегда, – как охотник смотрит на свою добычу.
– Вот этим, – произнёс Стас, и Лара ощутила поцелуй на своих губах. Стас целовал её долго и жадно, так что она забыла обо всём на свете, снова подчинившись тому, что происходило между ними. Ей казалось, что никого, кроме него, не было, что всегда был только он один и только его одного она любит.
Стас остановился и улыбнулся Ларе, посмотрел ей в глаза. Его взгляд был влюблённым, проникновенным, но в то же время далёким.
– Ну, как ты тут? – спросил Стас.
– Говоришь словами из песни.
– Не знаю такой.
– Конечно, ты же живёшь не в Москве, а в своей американской деревне.
– Ты совершенно не изменилась, Лара! – Стас включил двигатель, машина тронулась с места. – Куда поедем?
– Давай на Большую Никитскую, там есть очень уютный ресторан. Тебе понравится.
Как это часто бывало с ними, общение ушло в сторону прошлого:
– Сколько мы не виделись, Лар?
– Последний раз ты был в Москве в феврале две тысячи пятого. Я отдыхала в Подмосковье, когда ты позвонил. Мы провели с тобой чудесные два дня…
– Я помню… Подожди, мы же потом в том же году ещё в сентябре виделись на кинофестивале.
– Да, пять часов в Венеции. – Стас не смог уловить тон, каким она это сказала, – то ли недовольна, то ли, наоборот, рада. – И снова Москва, Лара…
И оба подумали совершенно о разном, оба чувствовали, что нужно что-то менять, но как – Лара не знала, а Стас не понимал – зачем. «Как мало», – подумала Лара. «Недовольна, – решил Стас. – А на самом-то деле не так уж плохо – четырнадцать лет…» Они посмотрели друг на друга, чувствуя радость новой встречи, магнетизм, но уже после нескольких минут близости со Стасом Лара начала думать, что скоро он опять уедет. «А были бы вместе, – как оправдание, Стас находил доводы правильности их отношений, – давно бы надоела, разошлись бы… А так она всегда такая разная… Растёт девочка».
Он вспомнил Лару, какой встретил её впервые – ничего, кроме того же взгляда, не осталось. Подростковая худоба сменилась на изящную точеную фигуру с красивыми округлыми бёдрами, тонкой талией. Огненно-рыжие обычно растрёпанные волосы теперь были аккуратно уложены, спадая на плечи роскошными локонами. Ему всегда нравились её волосы, нравилось прикасаться к ним, убирать выбивающиеся пряди, держать её лицо в ладонях близко-близко и целовать.
Дальше ехали в молчании, каждый думал о своём. И Стас обрадовался, когда Лара сказала: «Здесь сверни, приехали».
Машина остановились возле особняка старой московской постройки, въехала во внутренний двор. Ресторан находился в подвале, оформленном на манер погреба. Лара и Стас спустились по лестнице и прошли в небольшую комнату, где стояли только три столика. Они сели за тот, что был ближе к камину.
– Так, что нового в Москве? Что модно? – спросил Стас, листая меню.
– Ты хочешь знать? Модно быть молодым, богатым, чтобы была блондинка жена, ухоженная до невозможности и тонкая, как модель. В идеале – настоящая модель, в любовницах держат противоположность – брюнетку из какого-нибудь Ростова без образования и притязаний, которая в отличие от жены хорошо делает минет. Жену выводят в свет для демонстрации своего престижа, с любовницей спят где-нибудь на юге Москвы, конечно, в неплохо обставленной квартире. Другая противоположность – когда ты лет в двадцать женился на девушке из своего института, сейчас у тебя трое детей, и ты не знаешь, что делать с этой разжиревшей страхолюдиной, боясь показаться с ней в гостях. Тогда любовница – дорогая, но расходов больше, потому что приходится тратиться и на жену, чтоб она не ощущала себя обделённой вниманием.
– А ты стала циничнее, чем раньше.
– Жизнь меняет людей.
– Откуда такие познания?
– Поживи в Москве – поймёшь.
– А я думал, что ты слишком много общалась с Лёвой.
– Брось, ты всё ещё ревнуешь к нему? – Похоже, Стас так и не мог простить ей романа с Лёвой. Хотя они тогда уже расстались, и Лёва был что-то вроде утешения. – И потом ты сам меня с ним познакомил – порекомендовал обратиться за помощью, когда я хотела поступить на режиссёрский.
– Нет, конечно, всё это в прошлом. Я был уверен, что между вами что-то будет. Лев никогда не пропускает красивых девушек.
Это прозвучало так, словно Лев «пропускал» всех девушек через себя.
– Ты расстался со мной. Для меня всё было разрушено. – На глазах Лары показались слёзы, но, совладав с собой, она сказала, что ей нужно уйти в дамскую комнату.
Встала, ушла и уже там дала волю слезам. Она вспомнила о том ужасном годе, когда Стас уехал в Америку, а она осталась одна с мечтами о нём и желанием поступить на режиссёрский факультет ВГИКа.
***
За несколько дней до отъезда Стас познакомил её с Левой. Тот, обещая помочь, пригласил в дорогой ресторан, где за ужином и слова не было сказано про учёбу. С режиссёрским факультетом ничего не вышло, Лара провалила экзамены. Она обвинила в этом Льва, потому что все задания выполняла по его указаниям, хотя сама была против. У неё были свои идеи относительно сценариев, но Лёва отверг их, сказав, что они бездарны и не будут интересны. После провала Лара отчаялась: она не знала, что делать. Тогда Лев предложил ей поступить на продюсерский факультет, который сам же курировал, часто набирая оттуда себе «молодые таланты». Ларе это показалось каким-то выходом из положения.