Девушка из низшего общества
Шрифт:
Я посмотрел на стоявшую на столе статуэтку футболиста, по-видимому, хозяин дома был заядлым болельщиком.
– Но у вас есть насчет того, кто совершил кражу, какие-нибудь подозрения?
Алексей Михайлович задумался на несколько мгновений, потом медленно проговорил:
– Вы знаете, Игорь Степанович, я ловлю себя на мысли, что плохо знаю свою семью. Увы, я весь в работе и поэтому особо не вникаю в личную жизнь каждого домочадца и потому понятия не имею, кто чем живет и у кого и что из них на уме. Для меня на первом месте работа. Так что конкретно кого-либо из домочадцев обвинить в краже не решусь. Вы уж сами доступными
После бутербродов и чашки кофе меня разморило, я подавил зевок и спросил:
– Могу я поговорить с вашими домочадцами?
Алексей Михайлович повернул руки ладонями кверху, словно проверяя, не идет ли дождь.
– К сожалению, дома только Нина Николаевна, жена ушла к подруге, будет поздно вечером, сын Андрей за городом, в студии, а дочь Ксения тусуется со своими друзьями. Пятница, конец недели, сами понимаете… – недоговорив, как бы оправдываясь за то, что члены семьи разбрелись из дома кто куда, промолвил хозяин квартиры.
Я покачал головой, выражая таким образом сожаление:
– Очень жаль, что не могу с ними поговорить, так сказать, не откладывая дела в долгий ящик.
Шереметьев пожевал губами и вновь пытливо посмотрел на меня, словно не решаясь мне что-то высказать, и, чуть помявшись, все же признался:
– Вы знаете, я подозреваю, что все члены моей семьи разбрелись в пику мне, поскольку я пригрозил нанять частного сыщика и вывести воришку на чистую воду. В общем, мои домочадцы, по-видимому, обиделись за то, что я собрался прибегнуть к услугам детектива, и в знак протеста бродят сейчас кто где. Так что будьте готовы к тому, что ваши расспросы они примут, скорее всего, в штыки. Кроме Нины Николаевны, разумеется, она человек подневольный, артачиться не будет и ответит на все интересующие вас вопросы.
Я был разочарован тем, что придется работать с людьми, которые заранее настроены против меня, будут оказывать противодействие, однако виду не подал, приходилось работать и в худших условиях, когда мне и морду пытались набить, деловито попросил:
– Покажите мне хоть фотографии ваших детей и супруги.
– А это пожалуйста!
Алексей Михайлович поднялся, подошел к книжным стеллажам и, отодвинув стекло, достал стоявшие на полке две фотографии в рамках. Приблизившись ко мне, протянул одну из них. Я взял и принялся разглядывать. На фотографии была изображена стоявшая во весь рост невысокая стройная женщина, около сорока лет, одетая в нарядное платье бирюзового цвета. У нее были длинные пшеничного цвета волосы, ниспадавшие на плечи. Лицо было красивым, но красота эта была какая-то хищная: заостренный подбородок, небольшой нос, чуть приоткрытые в полуулыбке алые губы, острый насмешливый взгляд голубых глаз, красиво очерченные брови. Судя по ее гордо вскинутому подбородку, насмешливому и чуточку презрительному выражению лица, женщина превосходно знала себе цену, привыкла повелевать и умела постоять за себя.
– Это и есть моя супруга Анастасия Федоровна, – сказал Шереметьев то, о чем я уже и так догадался.
Он забрал у меня фотографию супруги и дал другую со словами:
– А это мой сын Андрей и дочь Ксения.
Я взял вторую фотографию и принялся изучать ее. На снимке были изображены парень и девушка. Дочь Шереметьева Ксения сидела на стуле, сын Андрей стоял рядом, опираясь одной рукой о спинку стула. Девушка была черноволосая, чернобровая, круглолицая, с карими,
– Могу я поговорить с вашей домработницей Ниной Николаевной? – поинтересовался я, возвращая хозяину дома фотографию.
– Да, конечно, не вопрос. – Шереметьев вернулся к стеллажам, поставил на место фотографии и задвинул стекло. – Я сейчас ее позову.
Я замялся:
– Только мне хотелось бы побеседовать с нею с глазу на глаз. Сами понимаете, в вашем присутствии домработница вряд ли будет откровенной. А наедине она мне может признаться в том, в чем в вашем присутствии признаться не осмелится.
Алексей Михайлович, шагнувший было к двери, остановился.
– Хорошо, пусть будет по-вашему, – согласился он. – Оставайтесь здесь, я пришлю к вам Нину Николаевну.
Твердым шагом решительного человека Шереметьев подошел к двери, открыл ее и вышел из кабинета.
Глава 3. Домработница
Пару минут спустя в дверь вошла уже знакомая мне домработница Нина Николаевна. Я поднялся ей навстречу.
– Еще раз здравствуйте, Нина Николаевна. Алексей Михайлович уже сказал вам, по какому поводу я хочу с вами побеседовать?
– Сказал, – призналась домработница. – По поводу пропажи денег у Алексея Михайловича.
– Вот и отлично! – Я указал рукою на стул у стеллажей: – Садитесь, пожалуйста.
Повинуясь моему жесту, женщина прошла к стулу, уселась на него. Я снова сел на свое место.
– Несколько вопросов не по теме, Нина Николаевна! – Я приятно улыбнулся, стараясь расположить к себе женщину, которая казалась настороженной. Ее молчание я расценил как согласие поговорить со мной на отвлеченную тему и спросил: – Вы давно работаете у Шереметьевых?
Прежде чем ответить, Нина Николаевна кашлянула в кулак.
– Лет десять.
– Приличный срок, – проговорил я одобрительно. – Вы, как сказал Алексей Михайлович, по сути дела, уже член семьи.
– Ему виднее, – как-то отстраненно ответила женщина, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.
Я про себя усмехнулся: «Не бойся, мать, заставлять стучать на хозяев не буду».
– Извините, а как ваша фамилия?
– Чеканшина.
– Дети у вас есть?
Женщина кивнула:
– Есть. Сын.
Я склонился чуть ближе к своей собеседнице:
– Сколько ему лет?
Женщине польстило то, что я интересуюсь ее семьей, она уже не так скованно ответила:
– Через месяц тридцать будет.
– Ого, – взрослый какой! – восхитился я, но, разумеется, восхищение было деланым, ибо мне не было никакого дела до ее сына, просто правила приличия требовали выразить восторг женщине по отношению к ее дитя. – Женат?
Нина Николаевна впервые улыбнулась:
– Женат.