Девушка из низшего общества
Шрифт:
– Ладно, если что не так, извини, – спокойно проговорил я.
Мое нежелание вступать с ним в конфликт парень воспринял как трусость с моей стороны и обнаглел еще больше.
– Ты что-то имеешь против? – заявил он и потянул воротник своей рубашки, будто желая порвать ее на груди.
– Абсолютно ничего.
– Тогда пойдем, поговорим! – объявил мой визави и выставил вперед впалую грудь, что, по-видимому, по его мнению, должно было меня устрашить.
Вот сосунок чертов! Поесть толком не даст. Мне абсолютно не хотелось драться, и я сделал последнюю попытку примирения.
– Парень, я тебя не трогаю. Иди,
Но парень никак не хотел угомониться, он хорохорился перед девушкой и своим другом, который, кстати, тоже поглядывал на меня недоброжелательно.
– Боишься, да? – спросил он презрительно.
– Боюсь! – Я махнул рукой. – Иди давай!
Парень в ответ мотнул головой.
– Давай выйдем, поговорим!
– Говори здесь, – урезонивая парня, сказал я.
– Здесь слишком шумно, – не согласился мой оппонент.
Наконец я не выдержал:
– Черт с тобой, давай выйдем. Только дай мне время доесть и расплатиться с официанткой.
– Хорошо, – покладисто ответил парень, развернулся и пошел на свое место. Он о чем-то стал говорить Ксении и своему другу, мордатому парню, и время от времени бросать в мою сторону косые взгляды.
Я подозвал официантку, расплатился с ней за заказ, оставил сотню чаевых, поднялся из-за стола и двинулся к выходу. Краем глаза заметил, что из-за столиков, где сидела Ксюша, встали два парня и двинулись следом за мной.
Я взял в гардеробе куртку, потому что не собирался возвращаться в ночной клуб, парни, наоборот, собирались вернуться, а потому куртки в гардеробе не забрали, пошли со мной налегке.
Покинув ночное заведение, свернули в пространство между домами, здесь было темно, безлюдно и тихо. Я шел так, чтобы контролировать боковым зрением действия парней, кто знает, что у них на уме. Тюкнут чем-нибудь тяжелым по голове, и останешься в лучшем случае дураком на всю жизнь, а в худшем – прямо здесь и протянешь ноги. Мне очень не хотелось драться, вернее, бить этих парней. Говоря «бить», я нисколько не рисуюсь, поскольку являюсь мастером спорта по вольной борьбе, в свое время был чемпионом города в этом виде спорта, кроме того, изучал боевое самбо, приемы рукопашного боя, в общем, в драках человек искушенный, и пара разбитых физиономий мне чести не прибавит. Более того, пара разбитых подвыпивших физиономий, так как оба парня находились подшофе, в то время как я был трезв как стеклышко, а это давало мне преимущество, ибо реакция у трезвого намного лучше, чем у подвыпившего. Потому как только мы зашли в самое темное место, я остановился и еще раз предложил парням мир:
– Давайте, ребята, все же разойдемся без кровопролития.
Но оба уже были настроены на драку, так что придется вступить с парнями в схватку.
– Веди себя достойно! – с пафосом сказал длинношеий. – Будь мужиком, не роняй своего достоинства. Защищайся.
– Ты прямо как д’Артаньян глаголешь, – хмыкнул я, и в этот момент парень размахнулся и попытался со всей силы вонзить в мою челюсть свой кулак.
Однако я был начеку, в последний момент отклонился в сторону, кулак длинношеего, не встретив преграды, провалился в пустоту, и парень, сделав шаг, упал вперед в живую изгородь. Второй мой противник – мордатый субъект – тоже размахнулся и послал кулак вперед, однако я поставил блок, затем схватил парня
– Ах ты, гнида! – воскликнул длинношеий, барахтавшийся в живой изгороди.
Я бы мог, конечно, подскочить к нему сзади, дать как следует по голове, отключить его и вырубить лежащего у меня под ногами мордатого, но, как я уже говорил, бить ребят не хотел, решил только обороняться.
Длинношеий все-таки выбрался из живой изгороди и с ревом понесся на меня, выставив вперед правую руку. Ее-то я и поймал своей левой рукой, затем присел под парня, просунул свободную руку ему между ног и, привставая, дернул за правое запястье парня, выполняя прием «мельница». Парень, прокрутившись по моим плечам, рухнул на землю рядом со своим товарищем.
– Все, мужики, хватит, успокойтесь!
Но мужики успокаиваться не хотели. Поднявшись с земли, оба ринулись на меня. Длинношеий стал заходить с левой стороны, мордатый – с правой. Оба одновременно кинулись на меня с кулаками, но я присел, и кулаки просвистели над моей головой. Затем резко встал, ударив головой мордатого в подбородок, а длинношеего – правой рукой в челюсть. Если бы дело происходило на ринге, то рефери наверняка начал отсчет, фиксируя нокдаун, потому что и один, и второй парень, упав, сумели встать только на четвереньки и, мотая головами, даже не пытались подняться. В этот момент раздался возмущенный возглас, явно принадлежавший Ксении Шереметьевой:
– Эй! Эй! Ты за что их бьешь? Что плохого они тебе сделали?
Признаться, я даже растерялся. На меня эти пацаны напали, и я же еще виноват в том, что их бью.
– Да не трогал я их, они сами ко мне пристали.
Девушка подошла ближе и стала помогать подняться с колен длинношеему. Мордатый и без ее помощи уже встал.
– Все, хватит драться, – объявила Ксения, когда парень с длинной шеей с ее помощью поднялся и теперь стоял, покачиваясь из стороны в сторону, держась за плечо девушки рукой.
– Я ведь это с самого начала им говорил, – заявил я. Да уж, похоже, неудачный повод для знакомства с Ксенией Шереметьевой у меня получился.
– Кто ты такой?
Хочешь не хочешь, а знакомиться все же придется.
– Игорь я, Гладышев, – объявил я. – И мне очень нужно с тобой поговорить, Ксения!
– Ты знаешь мое имя? – удивилась Шереметьева.
– Знаю. – Я поправил выбившуюся из брюк рубашку. – Давай отойдем на пару слов в сторонку.
– Надеюсь, меня ты не будешь бить? – Длинношеий уже мог стоять самостоятельно, и она сделала шаг ко мне. Ее любопытство взяло верх над желанием послать меня подальше, прихватить с «поля боя раненых бойцов» и снова отправиться в ночной клуб.
– Нет, конечно! Я и друзей-то твоих не бил, только защищался.
Она приблизилась ко мне.
– Я не хотел при ребятах говорить, трясти грязное белье вашей семьи, но меня нанял твой отец, чтобы я расследовал происшествие, имевшее место быть в вашем доме в среду.
– Так ты полицейский? – удивилась девушка.
– Нет, частный детектив. Я могу поговорить с тобой наедине, скажем, в моей машине?
Ксении Шереметьевой само собой не хотелось, чтобы я выдавал тайны ее семьи, поэтому, чуть поколебавшись, она сказала: