Девушка из Ржева
Шрифт:
Не успели разведчики встать на ноги и отряхнуться, как на оставленном ими берегу грохнул выстрел, в воздух взвились ослепительные ракеты, высветив берег. Потом поднялась яростная пулеметная и винтовочная стрельба. Видно, бандеровцы нащупали-таки их следы.
Ночь разведчики провели в лесу. Разыскивать передовые подразделения Красной Армии в темноте было рискованно: и на этом берегу Горыни не исключалась возможность встречи с разрозненными группами бандеровцев или немцев. Да и свои могли пострелять прежде,
На лесной поляне Малышенко разыскал копну обмолоченных снопов. Решили по очереди спать в снопах. Переночевав, двинулись дальше на север. Шли осторожно вдоль дороги, прячась за стволами густых елей. Шли часа два, когда чуткий слух Афонина выхватил из обычного лесного шума скрип телеги. Люди! Разведчики притаились за деревьями, а на лесной дороге из-за поворота одна за другой показались несколько повозок. Вот первая из них поравнялась с деревом, за которым залег Афонин. Он отчетливо расслышал несколько слов — люди на повозках разговаривали между собой по-русски! А на их шапках, он явственно различил, горели родные пятиконечные звездочки. Свои! Это были свои!
С криком «Товарищи! Товарищи!» разведчики выбежали на дорогу. Бойцы в повозках вскинули оружие против трех оборвавшихся в лесной чащобе, облепленных грязью с головы до ног, обросших четырехдневной щетиной людей. Но не стреляли, только смотрели настороженно…
Откуда-то из хвоста обоза подъехал верховой, тоже со звездочкой на фуражке и с… погонами на плечах. У Серафима екнуло сердце: что за напасть, на кого они напоролись?! С облегчением вспомнил, что комисcap Стехов рассказывал о введении в Красной Армии новых знаков различия — погон.
— Кто вы такие? — строго спросил верховой, потом выяснилось — лейтенант.
— Мы советские партизаны, — ответил Афонин, — по заданию своего командования перешли линию фронта. Просим немедленно доставить нас в штаб ближайшей воинской части.
Лейтенант скептически оглядел всех троих, видимо внешний вид партизан не внушал ему особого доверия. Серафим понял его колебания и улыбнулся.
— Вас что, одежда наша смущает? Так мы ж четыре дня в лесу через Горынь переправлялись… Ладно, возьмите пока наше оружие.
По его знаку разведчики выложили прямо на дорогу пистолеты, гранаты, ножи. Уже не колеблясь, лейтенант предложил партизанам сесть на повозку и сам доставил их к командиру батальона. Комбат сразу позвонил в штаб дивизии и доложил, что его бойцы встретили трех довольно странного вида человек, которые называют себя партизанами, выполняющими особое задание. Договорить ему не дали.
— Значит, перешли?! — Услышал он в трубке радостный голос комдива. — Немедленно доставить товарищей в штаб.
Остальное разведчики пережили как во сне.
В штабе дивизии их принял генерал, расцеловал каждого, приказал накормить,
Обедали разведчики и сопровождавший их капитан в Киеве, ночевали в полуразрушенном Гомеле, второй раз пообедали в Смоленске, а к вечеру покрытая густым налетом дорожной пыли машина остановилась возле большого серого дома в самом центре Москвы.
В вестибюле их ждали какие-то люди в военной и штатской одежде и, ни о чем не расспрашивая, провели мимо часовых к лифту. Наверху они долго шли по длинному пустому коридору, застланному ковровой дорожкой, и наконец очутились в просторной приемной.
Навстречу им поднялся офицер с золотыми (!) погонами и непонятно что обозначающей полоской из разноцветных ленточек над левым карманом кителя. Офицер, приветливо улыбаясь, пожал всем троим руки и представился:
— Майор Ряшенцев.
Потом, обращаясь к Серафиму, спросил:
— Вы командир группы? Ваша фамилия Афонин?
— Так точно, товарищ майор.
Ряшенцев продолжал:
— Генерал говорит по телефону, просил подождать две-три минуты. Садитесь, пожалуйста, — и он гостеприимно указал на массивные кожаные кресла.
Разведчики присели, еще не веря, что все происходит с ними наяву. Что за окном приемной раскинулась Москва, о встрече с которой они мечтали два с половиной года и, если говорить откровенно, не очень рассчитывали порой, что встреча эта когда-либо состоится. Вдруг Афонин встрепенулся, словно вспомнив что-то:
— Товарищ майор, — тихо спросил он, — скажите, передать пакет я должен буду именно этому товарищу генералу?
— Ну конечно же, — ответил майор, — именно этого генерала имело в виду ваше командование, когда отправляло сюда.
— В таком случае, — смущенно попросил Афонин, — дайте мне, пожалуйста, какие-нибудь ножнички или, может, бритвочка у вас найдется, еще лучше.
Несколько озадаченный майор порылся в ящике стола и протянул Афонину лезвие от безопасной бритвы. Серафим отошел к окну и стал осторожно распарывать пузырь галифе, от кармана и вниз, до самого колена
— Ая-яй! Нехорошо получается, молодой человек! — услышал он вдруг над собой веселый голос. — Ну и как вы собираетесь потом отсюда в гостиницу с порезанными штанами идти?
Серафим поднял голову. Над ним стоял среднего роста черноволосый, с проседью человек и дружелюбно, как старому знакомому, протягивал небольшую крепкую ладонь.
— Ничего, товарищ генерал, — вполне серьезно ответил Афонин, — зато без лишней тяжести.
И он протянул генералу продолговатый пакет, шитый плотной мешковиной.