Девушка, которая играла с огнем

Ларссон Стиг

— Итак, ты ехал с мешком на голове. Что было дальше?

— Машина остановилась. Я не знал, где мы находимся.

— Где они нахлобучили на тебя мешок?

— При въезде в Сёдертелье.

— И сколько времени вы еще ехали?

— Наверное… наверное, около тридцати минут. Они вывели меня из машины. Это было что-то вроде склада.

— И что было дальше?

— Харри и Атхо ввели меня в помещение. Там было светло. Первое, что я увидел, был какой-то бедняга, он лежал на цементном полу. Он был связан и жутко избит.

— Кто

это был?

— Его звали Кеннет Густафссон. Но это я узнал уже позже. Они не говорили, как его зовут.

— Что произошло?

— Там был какой-то мужчина. Такого огромного я раньше никогда не видал. Он был просто гигант. Сплошные мускулы.

— Как он выглядел?

— Белокурый. По виду сам дьявол.

— Имя?

— Он не называл своего имени.

— О'кей. Белокурый гигант. Кто был там еще?

— Еще один мужчина. Потасканного вида. Блондин. С конским хвостом.

«Магге Лундин», — отметила Лисбет.

— Еще кто?

— Только я, Харри и Атхо.

— Продолжай!

— Белокурый… Тот, огромный, подвинул мне стул. Он не сказал при мне ни слова. Говорил Атхо. Он сказал, что парень на полу много болтал. И он хочет, чтобы я посмотрел, что бывает с болтунами.

Пер-Оке Сандстрём разразился неудержимыми рыданиями.

— Ты опять застрял, — снова повторила Лисбет.

— Белокурый поднял лежавшего на полу парня и усадил на другой стул напротив меня. Мы сидели в метре друг от друга. Я заглянул ему в глаза. Гигант встал у него за спиной и взял руками за шею… Он… он…

— Задушил его? — подсказала Лисбет Саландер.

— Да… Нет… Он его стиснул. По-моему, он сломал ему шею голыми руками. Я слышал, как хрустнули позвонки, и он умер у меня перед глазами.

Пер-Оке Сандстрём зашатался в петле. Слезы текли из его глаз неудержимым потоком. Он никогда никому об этом не рассказывал. Лисбет подождала минуту, пока он успокоится.

— А потом?

— Другой мужчина — тот, с конским хвостом — принес бензопилу и отпилил у него голову и кисти рук. Когда он закончил, великан подошел ко мне. Он обхватил руками мою шею. Я пытался отодрать его руки. Я тужился изо всех сил, но не мог сдвинуть его пальцы ни на один миллиметр. Но он меня не душил… Он только держал руки на моей шее. Долго держал. А Атхо время от времени брал в руки телефон и с кем-то разговаривал. Он говорил по-русски. Затем вдруг сказал, что со мной хочет говорить Зала, и поднес трубку к моему уху.

— Что сказал Зала?

— Он только сказал, что надеется, что я выполню то, о чем меня просит Атхо. Он спросил, хочу ли я по-прежнему выйти из игры. Я обещал ему, что поеду в Таллинн и заберу там машину с амфетамином. А что я мог поделать?

Лисбет молчала и только задумчиво смотрела на рассопливившегося журналиста, который стоял перед ней в петле. Казалось, она погрузилась в свои мысли.

— Опиши его голос.

— Не… не знаю… Обыкновенный голос.

— Низкий голос, высокий голос?

— Низкий.

Будничный. Грубый.

— На каком языке вы разговаривали?

— На шведском.

— Акцент?

— Да, кажется, был немного. Но он хорошо говорил по-шведски. С Атхо они говорили по-русски.

— Ты знаешь русский?

— Немножко. Не говорю свободно. Совсем немножко.

— Что говорил ему Атхо?

— Он только сказал, что демонстрация состоялась. Больше ничего.

— Ты кому-нибудь об этом рассказывал?

— Нет.

— Дагу Свенссону?

— Нет… Нет…

— Даг Свенссон был у тебя?

Сандстрём кивнул.

— Не слышу.

— Да.

— Почему?

— Он знал, что у меня… есть проститутки.

— Что он спросил?

— Он хотел знать…

— Ну!

— Про Залу. Он спрашивал про Залу. Это было его второе посещение.

— Второе?

— Он вышел со мной на связь за две недели до своей смерти. Тогда он пришел в первый раз и еще раз за два дня до того, как ты… как он…

— До того, как я его застрелила?

— Да, именно так.

— И тогда он спросил тебя про Залу.

— Да.

— Что ты ему рассказал?

— Ничего. Я не мог ничего рассказать. Я признался, что говорил с ним по телефону. Но и только. Я ничего не рассказывал ни про белокурого великана, ни про то, что они сделали с Густафссоном.

— О'кей. Повтори точно, о чем спрашивал тебя Даг Свенссон?

— Я… Он только хотел знать про Залу. Больше ничего.

— И ты ничего не рассказал?

— Ничего существенного. Я же ничего не знаю!

Лисбет Саландер немного помолчала. Он о чем-то умалчивает. Она задумчиво покусала губы. Ну конечно!

— Кому ты раньше рассказывал о посещении Дага Свенссона?

Лисбет выразительно повела из стороны в сторону электрошокером.

— Я позвонил Харри Ранте.

— Когда?

Он сделал глотательное движение.

— В тот же вечер, как Даг Свенссон впервые побывал у меня дома.

Она продолжала расспрашивать его еще полчаса, но скоро поняла, что он повторяется и не может добавить к сказанному ничего, кроме мелких подробностей. Наконец она встала и положила руку на протянутую веревку.

— Ты, наверное, самый жалкий мерзавец из всех, каких мне приходилось встречать, — сказала Лисбет Саландер. — За то, что ты сделал с Инесс, ты заслуживаешь смертной казни. Но я обещала, что оставлю тебя в живых, если ты ответишь на мои вопросы. Я всегда держу свои обещания.

Она нагнулась и развязала узел. Пер-Оке Сандстрём рухнул на пол, будто куча тряпья, и испытал облегчение, близкое к эйфории. Лежа на полу, он видел, как она поставила на его диванный столик скамеечку, влезла на нее и сняла с потолка блок, смотала веревку и засунула ее в рюкзак. Затем она ушла в ванную и пробыла там десять минут. Он слышал, как течет вода. Когда она вернулась, на ее лице уже не было краски.