Шрифт:
В куда более давние дни, на рубеже неизведанных веков, между двумя королевствами далекой Энтелии разразилась страшная война. Эта бессмысленная и кровопролитная бойня началась в одночасье, когда король Сиэльк, надменный и недалёкий, обладающий некоторой харизмой, но донельзя тщеславный, решил положить конец вассальной зависимости своих владений от могущественного покровителя.
Ослепленный своими мечтами, а также нашептываниями и советами своей сестры, чьей ловкой руке с юных лет были подвластны многие опасные авантюры, Сиэльк,
И хоть мощь его королевства сильно проигрывала северному государству, которому он бросил такой дерзкий и отчаянно глупый вызов, короля Сиэлька это не остановило. Он призвал на помощь своих разномастных союзников, большей частью которых являлись лишь дикари и племена кочевников, и обещал им дивные и щедрые дары за поддержку в боевых действиях. Так король Атернии, распираемый от гордости и губительной уверенности в своих силах, начал никчемную, но по-настоящему страшную войну, лишая тем самым мирный народ двух королевств тихой и счастливой жизни на долгие шесть лет.
На момент начала повествования моей истории эти два воюющих королевства – западная Атерния и северный Нортон – уже переступили ту грань войны, когда двум сторонам конфликта и их союзникам стало понятно, кто выйдет из кровопролитного противостояния бесспорным победителем.
И пусть в эти дни северное государство всё увереннее приближалось к победе, ощутимые потери не оставили и его. Помимо бесчисленных жертв, потерянных в этой бесполезной резне, Нортон потерял своего возлюбленного короля, бесстрашно отдавшего собственную жизнь за свой народ.
Таким образом, в столь трагичные для многих жителей Нортона дни на престол взошёл единственный сын почившего монарха, его законный наследник и достойное продолжение – принц Ренери, молодой и прекрасный, поистине талантливый и не по годам мудрый. Несмотря на глухое горе и чёрную скорбь, Ренери сделал всё, чтобы Нортон вышел из войны победителем. Это делало и будет делать его вечным героем в глазах его народа.
Упомянув первую часть важных деталей, мне необходимо добавить ещё кое-что о самих королевствах. Невзирая на обоюдную ненависть врагов, находящихся по разные стороны баррикад, эти два королевства – западную Атернию и северный Нортон – объединяло кое-что значимое для них двоих.
Западные земли, королевство Атерния, многие века славились своим искусством пения. Женщины и мужчины Атернии были виртуозами в искусстве вокала всех мастей и покоряли сердца своими голосами и умением петь, их эпосы вдохновляли мужчин и женщин на славные подвиги, а баллады – на пылкую любовь.
Северное же государство Энтелии, великий Нортон, славился другой чертой, а именно самыми дивными ценителями музыки и вокала. И никто никогда не знал более искусных и более талантливых музыкальных критиков, чем они.
Многие века Атерния и Нортон дополняли друг друга своими умениями, уважая и вдохновляя друг друга,
И всё же, как бы многогранна и глубока ни была история жизни Атернии и Нортона, прежде всего моё повествование посвящено двум отдельным героям, непосредственным участникам событий, описанных выше.
Одним из этих двух героев является нынешний король Нортона Ренери. Критик, обладающий сердцем утонченным и особо требовательным ко всему прекрасному, а более всего – к пению.
Вторым героем является Агата. Молодая девушка, живущая в стенах замка лорда Осткарда и работающая у него в саду. Несчастная сирота, нищенка и бесправная служанка леди Осткард, много лет живущая в Атернии, но при этом совсем не умеющая петь, хотя пение для нее – единственная отрада.
И пусть в дальнейшем мною будут описаны многие события и многие герои, так или иначе участвующие в повествовании, однако, прежде всего моя история посвящена непосредственно этим двум героям – королю Ренери и девушке, которая не умеет петь, Агате.
Пусть с этих двоих моя история начнётся, пусть ими же она и закончится.
Пролог
Катакомбы с низкими потолками и засаленными стенами были душными. Здесь было сыро, так сыро, что каждый раз, попадая сюда, Изабелла почти задыхалась, ей с трудом приходилось сдерживать кашель. И эта вонь – удушающий смрад крови, отходов, плесени – никогда не выветривалась, навсегда въевшись в стены. Было почти невыносимо здесь находиться. Но Айзакс не любил всех этих проявлений немощи, и она всеми силами старалась держать себя в руках и не выдавать свою непомерную муку.
Крики измученных подопытных за ржавыми решетками древних камер, если честно, почти смешили Беллу. Но они с Сиэльком всегда были такими – их смешили чужие страдания. Потому что они сами не умели страдать, они умели бороться, выть, драться, мучительно умирать, но страдать – никогда.
– Молодой лорд Осткард станет твоим мужем, Белла, – сказал Айзакс. Голос его почти шелестел в этих темных коридорах. – Ты станешь леди Осткард.
– Я знаю, – с почти нескрываемым отвращением ответила Изабелла. – И принимаю это.
– Ты станешь связующим звеном. Земли Осткарда станут, по сути, подчинены тебе, так как лорд будет почти безволен и духовно слеп. Его дочь будет проливать кровь в садах его замка, работая с цветами – именно так заклинание будет работать. Береги её – Агата нужна. У неё есть то, что я не смог забрать у её матери – третий дар, который мне так нужен. Но я могу приоткрывать покровы будущих событий и знаю, что она как-то получит этот дар.
– Ненавижу эту рыжую дрянь, – поёжилась Изабелла. – Почему я вообще должна ухаживать за ней?