Девушка, которая взрывала воздушные замки
Шрифт:
– А что с Залаченко?
– С Залаченко? – переспросил коллега Эрландера, пока еще не посвященный во все детали этой истории.
– Речь идет о Карле Акселе Бодине.
– А-а… Его тоже прооперировали. Он получил тяжелые травмы – одну черепно-мозговую и одну под коленной чашечкой. Травмы, конечно, тяжелые, но опасности для жизни не представляют.
Микаэль кивнул.
– У вас усталый вид, – сказала Соня Мудиг.
– Да уж… Я третьи сутки на ногах.
– Он заснул прямо в машине, по пути из Носсебру, –
– Вы в состоянии рассказать всю историю – от начала и до самого конца? – спросил Хольмберг. – Похоже, что частные детективы переигрывают полицию со счетом примерно три – ноль.
Микаэль вежливо улыбнулся:
– Хотел бы я услышать такое из уст Бублански.
Они отправились позавтракать в кафетерий, который находился прямо тут же, в здании полиции. Целых полчаса Микаэль рассказывал, как он шаг за шагом, по крупицам собирал досье на Залаченко. Когда журналист закончил, полицейские погрузились в размышления.
– В вашей истории имеются несостыковки, – подытожил Йеркер Хольмберг.
– Вполне возможно, – отозвался Микаэль.
– Вы не объяснили, каким образом получили доступ к засекреченным рапортам СЭПО о Залаченко.
Блумквист кивнул.
– Я обнаружил их вчера дома у Лисбет Саландер, когда в конце концов выяснил, где она скрывается. А она, в свою очередь, скорее всего, отрыла их на даче у адвоката Нильса Бьюрмана.
– Значит, вы обнаружили место, где пряталась Саландер? – спросила Соня Мудиг.
Микаэль снова кивнул.
– И что же?
– Этот адрес вам придется выяснять самим. Лисбет приложила немало усилий, чтобы обеспечить себе укрытие, и я не намерен его сдавать вам.
Мудиг и Хольмберг нахмурились.
– Микаэль… но ведь речь идет о расследовании убийства, – напомнила Соня.
– Разве вы еще не поняли, что Лисбет Саландер невиновна и что полиция самым неподобающим образом попрала ее право на защиту частной жизни? Лига лесбиянок-сатанисток – самая невинная выдумка о ней. Если Лисбет захочет сообщить вам, где живет, то, не сомневаюсь, она это сделает.
– И все же я никак не возьму в толк, – недоумевал Хольмберг, – какое отношение ко всем этим событиям имеет Бьюрман? Вы говорите, что все началось именно с него, потому что он связался с Залаченко и заказал ему убить Саландер… Но ему-то это зачем понадобилось?
Микаэль надолго замолчал, затем сказал:
– Могу только повторить, что он нанял Залаченко, чтобы убить Лисбет Саландер. По их плану она должна была оказаться в том складе под Нюкварном.
– Но ведь он был ее опекуном. Какой у него был мотив для ее убийства?
– Это сложный вопрос.
– Объясните.
– У него имелась веская причина. Лисбет кое-что разузнала о нем. Она представляла угрозу для его репутации и благополучия.
– Что же он такого натворил?
– Мне кажется, будет лучше, если мы
Блумквист перехватил взгляд Хольмберга.
– Попробую угадать, – предложила Соня Мудиг. – Бьюрман предпринял что-то против своей подопечной.
Микаэль кивнул.
– Предположим, что он подверг ее какой-то форме сексуального насилия?
Журналист пожал плечами и уклонился от комментариев.
– Вам известно о татуировке на животе Бьюрмана?
– О татуировке?
– У него на животе красовалась любительская татуировка с надписью: «Я садистская свинья, подонок и насильник». Мы долго размышляли над тем, откуда она взялась.
Микаэль расхохотался.
– В чем дело?
– Долго же я ломал голову над тем, как именно решила отомстить Лисбет… Но, понимаете ли, я не стану это с вами обсуждать – по той же причине, что и прежде. Речь снова идет о ее частной жизни. Против Лисбет совершили преступление, она оказалась в роли жертвы. И только ей самой решать, что предавать огласке, а о чем умолчать. Сорри. – Он пожал плечами, словно извиняясь.
– О фактах насилия нужно сообщать в полицию, – сказала Соня Мудиг.
– Согласен. Однако преступление совершили два года назад, а Лисбет все еще не сообщила о нем полиции. Стало быть, она не собирается этого делать. Я могу сколько угодно не соглашаться с нею по существу дела, но она должна решить все сама. И потом…
– Да?
– У нее нет особых резонов доверять полиции. В последний раз, когда она попыталась объяснить, какая скотина и свинья этот Залаченко, ее упекли в психиатрическую клинику.
В пятницу около девяти часов утра начальник разыскной группы Ян Бублански вошел в кабинет Рикарда Экстрёма, который возглавлял предварительное следствие. Тот предложил ему сесть в кресло для посетителей, поправил очки и провел рукой по ухоженной бородке. Он очень напрягся. Ему казалось, что ситуация вышла из-под контроля. Целый месяц Экстрём охотился за Лисбет Саландер. Он в деталях описывал ее как маргинальную личность и психопатку, представлявшую опасность для общества, сливал в массмедиа информацию, которая помогла бы ему в предстоящем судебном процессе. Все, казалось, складывалось хорошо.
По правде сказать, он ни на минуту не сомневался в том, что Лисбет Саландер действительно виновна в тройном убийстве и что судебный процесс станет пропагандистским спектаклем, в котором ему выпадет роль главного героя. Но потом кто-то передернул все карты: откуда-то вылез совершенно другой якобы убийца. И тогда так талантливо срежиссированный спектакль из драмы превратился в фарс.
Проклятая Саландер.
– Похоже, мы угодили в какую-то чертовню, – сказал Экстрём. – Что тебе удалось разузнать за утро?