Девушка на войне. Часть первая. Решения
Шрифт:
– Ну, я, конечно, своими травками, сделаю все, чтобы этого не произошло. Это поможет мне убедить Мишу в том, что невестушка дефективная, – хихикнула Оксана Викторовна. – Это убедит его уйти к Маше. А если же забеременеет, то пустим слух, что она изменила Мише. Вот и браку конец и придет. А вместе с ней вытравим из деревни и ее княгиню-бабку. А то дом у них самый большой, который из-за отсутствия кормильца еще и колхозу не достался. Не порядок это
На кухне раздался смех, похвалы свекрови, а я аж сползла на пол. Так вот значит, что. Я лишь временная игрушка, чтобы сынок дождался ту, которую ему присмотрела мамочка. Глаза защипало от
В доме Миши было три комнаты: ближе всего к сеням находилась кухня, где сейчас весело беседовали Оксана и ее подруги, я стояла в гостиной, из которой вели три двери. Две вели в спальни: нашу с Мишей и Оксаны Викторовны с мужем, а последняя дверь, со стеклом, вела на веранду, с которой можно было свободно выйти в огород. Этим я воспользовалась. Теперь все менялось. Мне нужно было погулять, все серьезно взвесить и подумать.
Ближе к ужину я решила зайти к бабушке. Мое решение уже было принято: я решила идти на фронт. Наверное, мое размышление растянулось бы еще на некоторое время, но подслушанный разговор помог мне расставить все точки над i. Кроме бабушки меня здесь ничего не держало, но и она поймет меня, надеюсь.
Разумеется, моему решению бабуля не обрадовалась. Пока мы кушали, она, нарушив свое обычное правило «когда я ем, я глух и нем», пыталась меня отговорить. Мне пришлось рассказать ей о подслушанном разговоре. Бабушка задумалась, а когда мы приступили к чаю, сказала:
– Знаешь, Ирочка, наверное, я во всем этом виновата. Я влюбилась в твоего деда по уши, да и к тому же благодаря этому я стала дворянкой, пусть твоего дедушку и лишили титула князя. Может не стоило мне лезть туда, куда не ждут, ведь Бог все видит, – бабуля замолчала, вздохнула и продолжила. – Может это он меня сейчас и наказывает. Я похоронила своего мужа, дочь, зятя. А сейчас ты сообщаешь мне такую весть. Но ты ведь не помнишь совсем свою маму?
– Нет, – покачала головой я.
– А она была упрямая, – баба Даша улыбнулась. – Ты очень сильно похожа на нее. Такая же, как она стройная, хотя ты повыше, чем была моя дочь. Волосы у тебя такие же черные, как были у нее. Твой дедушка всегда называл ее в детстве вороненком. Да и лицом ты очень похожа на нее. Правда у тебя оно чуть больше вытянуто. Это все же от отца… – бабушка задумалась. – И отец твой был красивый. Нос тебе явно его достался. А цвет глаз у тебя совсем другой…
– Бабуль, ну к чему это? – я тоже улыбнулась. Папа тоже называл меня копией мамы. Правда цветом глаз я отличалась и от него, и от мамы. У папы они были светло-карими, какого цвета глаза мамы я, разумеется, не помнила, но папа говорил, что они были похожи на вишни. А у меня были голубые глаза, которые папа сравнивал с васильками, цветущими в полях.
– К тому, что я боюсь, что ты повторишь их судьбу. И тоже уйдешь молодой. Тебе всего семнадцать лет, а война дело страшное. Но все же ты не полная копия родителей. Есть в тебе отличия, а это значит, что и судьба у тебя может отличаться. Но упрямства тебе не занимать, – бабуля грустно рассмеялась. – Упрямство у нас явно наследственное. И я плюнула на мнение всей деревни, решившись выйти замуж за князя, дед вообще наплевал на свой титул. А твоя мама чуть на фронт не ушла в Первую Мировую, благо дед остановил. Но тебя не переубедить. Ты все решила, верно?
– Да, – кивнула я. – Я – юный ворошиловский стрелок. Закончила курсы мастеров точного
– Завтра приходи ко мне к трем утра, – серьезно велела бабушка. – Я соберу все твои вещи, которые остались тут, ты собери все вещи, которые взяла туда с собой. Их ведь немного, да?
– Да, – согласилась я. Вещи мы с Мишей решили после свадьбы перевозить постепенно, поэтому пока у меня там была только одежда на неделю и документы. Даже ключи на квартиру лежали у бабушки.
– Я соберу тебе покушать, дам денюжку. Завтра Скворечко с сыном едут в Фастов. Я договорюсь, они посадят тебя на поезд. Доедешь до Киева, реши первым делом вопрос с квартирой. И иди в военкомат. А сейчас ступай домой.
На следующее утро, как и договаривались, едва расцвело, я уже сидела на вязанке дров в кузове машины Петра Ивановича. С собой у меня был небольшой старый чемодан, куда поместились все мои вещи, а также вещевой мешок и авоська, куда бабушка сложила целую гору еды, начиная с домашних пирожков, заканчивая банкой с парным молоком. Я, прикрыла глаза, решив поспать, пока буду ехать. Мотор машины то и дело ревел, напоминая льва из киевского зоопарка. Небо меняло свой цвет с синего на светло-голубой, освященный лучами восходящего солнца. В лицо мне дул легкий ветерок. Ровно через двенадцать часов я уже буду в своей квартире.
Издалека слышался едва слышный гул надвигающегося фронта. Я дремала в трясущейся машине, не зная в этот час, что всего через пару месяцев фашисты придут и в мою деревню. Но меня на тот момент уже там не будет. Когда первые гитлеровцы вступят на пороги домов деревни моей бабушки, я уже буду воевать на другом фронте.
Глава 3.
На вокзале было очень много народу. Атмосфера меня очень сильно потрясла. Я каждое лето ездила в деревню погостить у бабушки. Пока я была маленькой, папа меня провожал, ездил вместе со мной, потом просто сажал на поезд. И, сколько себя помню, на вокзале всегда была довольно веселая атмосфера. Приезжали родственники, друзья, была музыка, цветы. Сейчас вокруг меня царило уныние, слезы.
Путь от моего дома до вокзала был недолгим, всего пятнадцать минут ходьбы, поэтому я предпочла пройти его пешком. По радио я, конечно, слышала, что бомбят города, что обстановка накаляется, но сейчас, оказавшись в городе, в первый раз увидела это своими глазами. Мне нужно было пройти всего четыре улицы, но на каждой было по два, а то и по три разрушенных здания. Все это выглядело неправильно, наводило тоскливые мысли. По спине прошел холодок, я поежилась.
Еще страшнее стало, когда я повернула на свою улицу. Оставалось пройти всего каких-то пять домов. К счастью, на той стороне, где стоял мой дом, все было целым, а вот напротив было одно разрушенное здание. Рядом с ним стояла женщина. Выглядела она как-то неправильно, даже потерянно. Одета в легкое платье, на ногах тапочки.
– Бедная девушка, – перекрестила ее моя соседка с первого этажа, вышедшая из подъезда, когда я уже была у дома.
– Что с ней? – поинтересовалась я, совсем неуверенная, что хочу слышать ответ.
– Она из дома вышла мусор выбросить, а тут воздушная тревога началась. А у нее дома мама была старенькая, инвалид лежачий. Это уже не первый налет, Танечка ее на себе вытаскивала. Она хотела вернуться, но не успела. Бомба, как по заказу, в дом попала.
– Бедная девушка, – эхом повторила я, искренне сочувствуя горю несчастной Тани.