Девушка на выданье
Шрифт:
— О, он пытался, миледи, — ответила миссис Вейнрайт со вздохом. — Это было только начало. Он бросился за ними вдогонку как сумасшедший, схватил лошадь за упряжь и повернул карету так резко, что она завалилась на сторону. Бедная леди Джулия погибла на месте. Боюсь, что именно тогда лорд Лео начал пить и играть в карты. Он не интересовался ни поместьем, ни лордом Саймоном, пока тому не исполнилось семнадцать лет, и тогда лорд Лео познакомил сына со своими друзьями-повесами и азартными играми.
— Я слышала, что нынешний лорд Маркфильд и его кузен Саймон были очень близки в то время, — вставила осторожно Хелена. — Следует ли
— Упаси господи, нет, миледи! — Экономка выглядела шокированной. — Наш хозяин всегда был слишком джентльменом, чтобы заниматься такими вещами. Он предпочитал проводить свободное время в конюшнях своего деда, так же как делает сейчас, — он всегда был помешан на лошадях.
— Но в детстве они были очень близки? — настаивала Хелена, не желая примириться с описанием событий экономкой, противоречащим описанию их Маркфильдом.
— О да, миледи, — согласилась миссис Вейнрайт, кивнув. — Они были почти неразлучны, учитывая, что бедняжки оба потеряли своих матерей в раннем возрасте, — лорду Саймону было почти шесть лет, когда его мать погибла, а в следующем году миссис Стэндиш умерла при родах, когда ее старшему сыну, нашему хозяину, едва исполнилось семь. После этого мальчики проводили много времени с бабушкой и дедушкой в Холле, — добавила она задумчиво. — Они оба учились в Кембридже, а потом в Оксфорде — их как бы сплотило несчастье — до тех пор, пока лорда Саймона не исключили из университета по какому-то недоразумению. Я до сих пор не знаю толком, что там произошло.
— И тогда они начали отдаляться друг от друга, я полагаю? — предположила Хелена. — Лорд Маркфильд пошел служить в армию?..
Миссис Вейнрайт кивнула:
— Его отец — к тому времени генерал Стэндиш — купил ему чин корнета в своем полку. Хозяин в то время не очень хотел идти в армию, но он всегда ставил долг превыше всего, и если однажды что-то решил, то разобьется в лепешку, но добьется успеха. Он отказался уйти из армии, даже когда старый граф умер, а его отец был убит в Вимьеро. Я слышала, как он говорил леди Изабель, что идет война, которую надо выиграть, и он не имеет права уйти, пока наши войска не покончат навсегда с этими французами!
Последовало молчание, во время которого Хелена раздумывала о совершенно новом образе ее мужа, который нарисовала его экономка. Как же получалось, что такой порядочный человек был способен на хитрости и обман, в которых она считала его виновным!
— Это маловероятно, — пробормотала она.
— Простите, миледи?
Хелена вздрогнула. Она так увлеклась собственной оценкой характера Маркфильда, что почти забыла о присутствии экономки.
— Я имела в виду, что маловероятно, чтобы лорд Маркфильд покинул свой пост, — поспешно придумала она.
— Совершенно верно, миледи. Он сражался до конца, а потом вернулся домой и обнаружил, что его дядя продал всех лошадей старого графа, а Холл пришел в запустение. Это разбило сердце хозяина Ричарда. О, прошу прощения, миледи, я привыкла звать его светлость по имени!
Она встала и с виноватым видом расправила черное бумазейное платье, собираясь уйти, но Хелена, протянув руку, остановила ее:
— Прошу вас, не беспокойтесь, миссис Вейнрайт. Вполне естественно, что вы думаете о его светлости как о хозяине Ричарде, и я нисколько не возражаю. Мне бы очень хотелось побольше услышать о его детстве. Так что я была бы рада, если бы
— Ну конечно, миледи, — охотно согласилась экономка, почувствовав большое облегчение оттого, что ее неосторожная оговорка прошла без последствий. — Я буду очень рада.
Хелена проводила женщину до дверей. На пороге она на мгновение остановилась и спросила:
— Скажите, старый дом — Маркфильд-Холл — насколько далеко находится от Вестпарка?
— Примерно в двух милях езды по дороге направо. Но если вы хотите увидеть его светлость в конюшнях, миледи, то лучше срезать дорогу и ехать через лужайку, вдоль реки к старому пешеходному мостику, который ведет через реку прямо к Маркфильду. Оттуда можно увидеть стену старого Холла и конюшни позади огороженного стеной сада. Это прекрасная прогулка займет у вас не больше двадцати минут.
Взяв соломенную шляпу и легкий хлыст, Хелена покинула дом через двойные двери гостиной, вышла на террасу и легко сбежала по ступенькам. Потом пересекла лужайку и направилась к тропинке, которая шла по берегу речушки, служившей границей между двумя имениями. Как и сказала миссис Вейнрайт, дорога оказалась приятной. На одной стороне тропинки огромные ивы свешивали свои только что распустившиеся ветви в воду, а с другой стороны живая изгородь из розоватого бука отгораживала огороды и грядки лечебных трав. Хотя была только середина апреля, воздух был прозрачный и приятно теплый. Задумчиво бредя по солнцу, Хелена наслаждалась окружающей ее красотой: огромными скоплениями нарциссов, украшавших заросшие травой берега реки, и восхитительными пучками первоцветов, фиалок и чистотела, укрывавшихся между корнями деревьев. Она остановилась и с трепетом наблюдала за парой лебедей, горделиво проплывших мимо нее, а затем громко рассмеялась при виде шумного семейства уток, толкавших друг друга, чтобы занять место у берега.
Именно такое имение ей всегда хотелось иметь, и она убеждала отца продать его бизнес и уехать из города. При воспоминании об этом она горестно вздохнула. Наверняка его здоровье бы поправилось, окружи он себя таким безмятежным спокойствием, а сейчас она не была даже уверена в том, что сможет пригласить его погостить. После вчерашнего происшествия она бы не удивилась, если бы ее муж решил аннулировать поспешную женитьбу — решение, которое еще полчаса назад она бы приветствовала от всего сердца. Но ее беседа с миссис Вейнрайт посеяла в ее уме сомнения, и теперь она не могла примирить прекрасную характеристику лорда Маркфильда, которую дала ему экономка, с ее собственной, менее чем лестной.
Решиться встретиться с ним после того, что произошло в спальне, будет непросто, сказала она себе, приближаясь к мостику, выглядевшему довольно шатким. Если ее муж действительно невиновен в том, в чем она его обвиняла, тогда ей следует извиниться. Однако, вспомнив выражение лица Маркфильда, когда он вылетел из ее комнаты, Хелена отнеслась к возможности их примирения с большим сомнением. И все же, если она была виновата, ей надо было признать свою ошибку.
Но ведь это не объясняло наличия сережки! Может быть, она выпала из кармана ее мужа во время утреннего осмотра комнаты? А может, он забрал серьги у леди Каммингс во время их последнего свидания? Но почему он уверял, что не видел леди Каммингс с того злополучного вечера? Это все было так запутанно.