Девушка по имени Августа

Норд Вадим

В субботу Августа приглашала на экскурсию. Среда и воскресенье – «отцовские» дни у ее сына, значит… Глупо бы было уезжать раньше понедельника.

Александр вспомнил кое-что из детства. О том, что у матери есть близкий друг, он начал догадываться лет с восьми. По косвенным признакам, урывками. Мать сама никогда о таком не говорила. Даже мельком не упоминала, не проговаривалась и не намекала. Но маленький Саша случайно замечал кое-что и делал выводы. Специально он никогда не подглядывал и не следил за матерью – такое даже в голову не приходило. Лишних вопросов в семье не задавали, не было принято, но замечать и делать выводы никто никому не мешал. Иногда, задержавшись на работе, мать

приходила не уставшей, как обычно, а в приподнятом настроении. Однажды, проснувшись ночью от жажды, Саша застал на кухне мать за упаковкой в подарочную бумагу коробки с электрической бритвой. Дело было незадолго до двадцать третьего февраля. Время от времени, всегда в отсутствие Саши, дома что-то починялось или собиралось. «Кто повесил мне полку?!» – радовался Саша. «Домовой, – с улыбкой отвечала мать. – Я его попросила, он сделал. Если тебе что-то надо по дому, оставляй записку на кухонном столе, только пиши без ошибок и не забывай о волшебном слове». Письма срабатывали. Напишешь домовому, что хочешь над столом лампу, которую можно опускать, поднимать и поворачивать в разные стороны, и дней через пять-шесть (раскачивался старичок долго) по возвращении из школы видишь то, что просил. Саша был прагматиком и рационалистом. Еще со старшей группы детского сада он не верил ни в Деда Мороза (увы), ни в Бабу-ягу, ни в волшебство вообще и прекрасно понимал, что в роли домового выступает какой-то мастер на все руки из числа знакомых матери, которого ему видеть не положено. Понимал, но в игру, предложенную матерью, играл с удовольствием лет до двенадцати, пока она сама собой не сошла на нет.

Закончив разговор с Андреем, Александр позвонил Августе. Мельком подумал о том, как все это выглядит со стороны – шел человек ко входу в метро быстрым деловым шагом, остановился, достал телефон и застыл посреди улицы надолго, абстрагировавшись от шума машин и трамваев.

– А у нас все кувырком! – Августа говорила тихо, пришлось закрыть второе ухо ладонью, чтобы лучше слышать. – Последний день Помпеи. В прямом смысле. Сегодня прямо к открытию к нам нагрянули сердитые дядьки, потрясли руководство, документы какие-то изъяли… После их отъезда Лиля с Аней пили валерьянку и другие бодрящие жидкости, а сейчас устроили массовую раздачу трудовых книжек. Аня принимает заявления, а Лиля заполняет графы и ставит печати. Все произошло так неожиданно, что мы даже прощальное застолье устроить не успели.

– А зарплату они выплатят? – осведомился Александр.

Немецкие корни проявляются в самый неожиданный момент и всегда как-то практично-прагматично. Натура такая.

– С зарплатой неясно, то есть, наверное, на нее лучше не рассчитывать. Лиля сказала чудную фразу: «Давайте не будем вспоминать о справедливости, особенно в такой сфере, как бизнес, а мыслить реальными категориями». Готовый афоризм, да?

– Афоризм, – согласился Александр.

– Клиника рухнула, ее больше нет. Но зарплата за две недели – это такие мелочи, из-за которых судиться не стоит.

– Не стоит, – подтвердил Александр. – Адвокат дороже обойдется.

– Тем более что и получить-то ничего не удастся, – добавила Августа. – Знаю я эти иски к банкротам. Заплатят потом по две копейки на рубль.

Александр почувствовал, что пора переводить разговор на более мажорную тему.

– Так мы сегодня отмечаем твое увольнение?! – бодро поинтересовался он.

– Давай завтра, – попросила Августа. – Хочется посвятить вечер домашним делам. А завтра утром я тебе позвоню часиков в десять и мы определимся с планами.

– Хорошо, – согласился Александр. – Скажи, пожалуйста, а ваша физиотерапевт Тамара сейчас в клинике?

– Десять минут назад ее видела, – в голосе Августы

проступило удивление. – Она из кабинета выходила, в халате была, значит, пока не собиралась уходить. А зачем тебе Тамара?

– Хотелось бы встретиться, – не вдаваясь в подробности, сказал Александр. – Тем более раз уж сегодня последний день Помпеи. Ты не можешь кратко рассказать мне о ней? Так, чтобы окружающие не слышали? А при встрече я тебе все объясню.

– Длинно и не получится. Тамара как Тамара. Возраст около сорока, симпатичная, но не очень общительная. Не буду наговаривать, но, кажется, их с Дегтярским что-то связывало. Во всяком случае, в кабинет она к нему заходила запросто, без стука… Мне начинать ревновать тебя или пока не надо?

– Вообще не надо, – посоветовал Александр. – Я сейчас приеду в клинику. Какой кабинет у Тамары?

– Если идти от вестибюля, то второй справа. На нем написано «Физиотерапевтическое отделение», так что не ошибешься.

12

Снежная королева

Сегодня в «Прогрессе» было не чинно-чопорно, а суетно-суматошно. Суета без единого клиента – редко наблюдается в частных клиниках. Больше положено суетиться вокруг клиентов, нежели так, самим по себе. Охранника на входе не было, возле стойки ресепшен толпилась кучка оживленно беседующих женщин в халатах, по коридору туда-сюда так и сновали сотрудники. И никто не обратил внимания на Александра, то ли привыкли уже к нему, то ли не до посторонних было. В переводе на медицинский язык период, в котором сейчас находилась клиника, можно было назвать клинической смертью. Если с секунды на секунду не будут начаты реанимационные мероприятия, наступит летальный исход. Судя по всему, никто не собирался реанимировать «Первую реконструктивно-пластическую клинику «Прогресс». Умерла так умерла.

Был небольшой соблазн подойти к стойке ресепшен и познакомиться с сотрудницей, пытавшейся так тупо его шантажировать, но Александр соблазн переборол. Незачем терять время и устраивать публичное комедийное шоу. Импровизированные публичные шоу, независимо от их смыслового содержания, всегда несут комедийный оттенок, сама публичность придает его, что ли.

Оставлять куртку в гардеробе Александр тоже не стал. Какой тут сейчас может быть санэпидрежим?

По закону подлости врач-физиотерапевт Тамара могла уйти за пять минут до прихода Александра, но сегодня у законов подлости, кажется, был выходной день, потому что Тамару удалось застать в ее кабинете, точнее в выгороженном закутке при входе в физиотерапевтическое отделение, да вдобавок и в одиночестве.

Тамара сидела за столом и читала книгу. Судя по яркой обложке – явную беллетристику. Разительный диссонанс – снаружи, в клинике, суета, здесь же полное спокойствие. Ледяное какое-то спокойствие, ненаигранное и недружелюбное.

«Симпатичная, – констатировал Александр с первого взгляда. – Нос слегка маловат и чуть вздернут кверху, скулы немного высоки, но в сочетании с полными губами эти «недостатки» становятся достоинством – подчеркивают чувственность, делают скрытое явным. Но взгляд нехороший…»

Смотрела Тамара действительно нехорошо – равнодушно, с примесью неприязни, некоего скрытого раздражения. Как будто Александр был ей должен или долго и нудно ей досаждал. Врачам частных клиник, да и врачам вообще, прямо противопоказано иметь подобный взгляд, отталкивающий пациентов. И не в «последнем дне Помпеи» было дело, а в характере Тамары.

– Мы уже не работаем, – сказала она, поняв, что взглядом Александра не прогнать.

– Оно и к лучшему, – не здороваясь, ответил Александр (каков привет, таков и ответ, разве не так?) и без приглашения сел на стул для пациентов, приставленный к столу Тамары.