Девушка по имени Судьба
Шрифт:
Виктория принялась объяснять племяннице, что жизнь сводила ее с разными людьми, а Камила тем временем пошла вслед за Розалиндой, надеясь подробнее расспросить ее об отце.
Пока она соображала, как лучше подступиться к Розалинде, та громко, на всю улицу, расхохоталась:
— Ты слыхала, какое имечко она мне придумала — Августина Флорес! Смехота!
— Я не сразу поняла, что произошло, — сказала приятельница Розалинды. — А потом все боялась, что ты проболтаешься. Хорошо, хоть я стояла в стороне,
У Камилы при этих словах потемнело в глазах, но она заставила себя идти следом за женщинами и слушать их.
— Мне жалко было ее дочку, — вздохнула Розалинда. — Представляешь, если б девочка узнала, сколько мужиков прошло через Викторию!
— А сколько бутылок было выпито! — добавила приятельница. — Тут с Викторией никто не смог бы тягаться…
Камила почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и, боясь упасть, прислонилась к какой- то витрине.
В таком положении она простояла до тех пор, пока ее не нашли Виктория и Лусия.
— Что с тобой? Ты нас напугала, — бросилась к ней Виктория. — Почему ты ушла из магазина? Тебе плохо?
— Да, — слабым голосом ответила Камила. — Мне вдруг стало плохо, и я вышла на воздух.
Никогда еще Мария не чувствовала себя такой одинокой, как теперь, хотя рядом с нею и находились муж, дочь, сестра. Но все они смотрели на нее, как на чужую, и она отчаялась пробиться к их сердцам.
Гонсало, правда, предпринимал попытки заговорить с женой, отвлечь ее на какие-то семейные проблемы, однако Мария сказала, что никогда не простит ему подлости, допущенной по отношению к Асунсьон.
Но был в этом доме еще один человек, который страдал, Камила. Мария видела, как переживает дочь Виктории, как силится понять собственную мать, как жалеет Асунсьон. Она многое бы дала, чтобы помочь этой доброй и чистой девочке, но та сама все видела, что происходит в семье.
Вот и сегодня Камила пришла из магазина чем-то расстроенной, и даже к обеду не вышла— заболела.
Мария пошла к ней в комнату — справиться о здоровье и по возможности приободрить племянницу, приласкать ее.
— Может, все-таки надо вызвать врача? — спросила она у Камилы, но та внезапно разрыдалась, уронив голову Марии на грудь.
Мария дала ей выплакаться, а потом осторожно спросила:
— Тебя что-то мучает? Доверься мне. Может, я сумею тебе помочь.
— Нет, тетя, спасибо. Это невозможно выразить словами… Просто мне очень плохо. Душа болит… Я так радовалась, что буду жить в семье, а теперь мне кажется, что лучше было бы остаться в монастыре.
— Ты просто заскучала по своим подругам, по привычному укладу, — сказала Мария. — Если хочешь,
— Да, тетя, пойдем— согласилась Камила. — Может, мне и вправду станет легче.
В церкви, после общей молитвы, Камила попросила Марию оставить ее ненадолго одну.
— Хорошо, я подожду тебя на улице, — ответила Мария.
— Господи, помоги мне! — истово шептала Камила. — Я не вынесу этой лжи! Моя мать— совсем не та, за кого себя выдает. У нее ужасное, позорное прошлое. Я так любила ее, а теперь— ненавижу! Господи, помоги мне избавиться от этой ненависти. Дай сил простить мою мать!..
Она взывала к Господу, молила о помощи, но желанное облегчение не наступало. Душа Камилы по-прежнему разрывалась от непосильного горя. Слезы ручьями текли по щекам, но Камила не замечала их.
Зато их сразу же заметила монахиня, каждый день приносившая в эту церковь булочки из сосед, него монастыря.
— Тебе плохо, дочка? — подошла она к Камиле. — Я могу тебе помочь.
— Мне… больно… — прошептала Камила.
— Я вижу, тебя гложет какая-то невысказанная печаль. Но ты не хочешь мне открыться.
— Я хочу, но не могу.
— Понимаю, — согласно кивнула головой монахиня. — Тогда молись. Открой душу Господу. А если тебе захочется все же открыть кому-нибудь свою тайну, то приходи в монастырь. Он тут совсем рядом. Спросишь сестру Маргариту, меня там все знают.
— Спасибо, сестра. Вы очень добры.
— Да благословит тебя Бог, — перекрестила ее Маргарита.
Та самая Маргарита, которая когда-то безумно любила Гонсало Линча, родила от него дочь, но сразу же и потеряла ее. А потом ушла в монастырь и стала сестрой Маргаритой.
Вернувшись домой из церкви, Мария узнала, что в ее отсутствие здесь был Августо и преподнес Лусии подарок — весьма дорогое украшение из золота.
Марию возмутила наглость молодого офицера, посмевшего явиться в их дом без специально¬го приглашения, да еще и с подарком. Но еще больше она была огорчена поведением Виктории, позволившей Лусии принять подарок.
— Ты должна была объяснить ему, что в приличном обществе так себя не ведут. Нельзя являться к девушке, когда вздумается, тем более в отсутствие родителей, — сказала она Виктории.
— Но ведь здесь была я, — возразила Виктория. — Или ты не считаешь меня членом семьи?
Мария не стала вступать в полемику с сестрой, но потребовала, чтобы Лусия вернула Августо подарок.
К удивлению Лусии, Гонсало поддержал Марию, сказав, что такие подарки дарят невесте, а не едва знакомой девушке.
Я сам объясню Августо, в чем он допустил бестактность, — взял на себя неприятную миссию Гонсало. — Надеюсь, он меня поймет.
На том и порешили.