Девушка, прядущая судьбу
Шрифт:
Инга присмирела и, прижав ладонь к горящей от удара скуле, с ненавистью на него зыркнула.
– Заколебала ты меня своими расспросами! Приедем, все и узнаешь.
Машина свернула на узкую проселочную дорогу, проходящую по краю склона. Мелькнул указатель с поворотом на поселок, название которого Инга не успела прочитать. Она покосилась на Павла: тот с непроницаемым лицом, будто похищение человека – вполне обычное явление, повернул по указателю. Когда машина немного сбросила скорость на повороте, девушка одним движением распахнула дверь и выпрыгнула. Но, покатившись
Инга очнулась от холодных прикосновений ко лбу. Кто-то с материнской заботой осторожно смачивал ей лоб влажной салфеткой. Девушка открыла глаза и с удивлением увидела дядю Сашу – соседа хозяйки, у которой снимала флигелек. Это он ласково обтирал ее лоб и лицо.
– Очнулась, милая? Вот и хорошо! – дядя Саша, обрадовавшись, улыбнулся и сокрушенно поцокал языком: – Как же это ты, девочка? Расшиблась, миленькая…
– Дядя Саша…
Язык еле ворочался, а губы и горло пересохли от жажды. Инга закашлялась и поморщилась от боли в груди: неужели при падении сломала ребра?
– Вот, попей, попей, моя хорошая… – Дядя Саша с трогательной осторожностью приподнял девушке голову и поднес к ее губам кружку с водой. Инга сделала жадный глоток и в изнеможении откинулась назад.
– Дядя Саша, как… вы… меня нашли? И где я?
– У меня ты, милая, у меня.
Пожилой мужчина отошел от девушки и, отвернувшись, чем-то зашуршал.
– А как я тебя нашел… Неважно. Главное, что нашел.
Инга, поморщившись, пошевелилась и с неприятным удивлением обнаружила, что лежит обнаженная на широкой и длинной лавке, а ее ноги и вытянутые за головой руки крепко привязаны к деревянному сидению.
– Зачем вы меня связали? – забеспокоилась она и снова закашлялась. – Развяжите!
– Миленькая, да ты ж такая прыткая, что иначе и нельзя, – пояснил дядя Саша с доброжелательной улыбкой, в руке он держал какую-то мисочку. – Это же надо додуматься – прыгать из машины на ходу! Я уж дал разгону этому безмозглому мальчишке, который чуть тебя не угробил.
– Дядя Саша, развяжите меня!
– Потом, миленькая, потом. Хоть ты и не сможешь навредить мне сейчас несвязанная, да все же мне как-то спокойней, если ты не дергаешься.
Ласково приговаривая, мужчина принялся брать из миски горстями какую-то тягучую мазь и нежно размазывать ее по телу девушки.
– Сейчас, скоро все закончится – твои мучения, твоя боль. Потерпи немного.
– Я не понимаю!..
Девушка попыталась дернуться, увернуться от прикосновений чужого человека к ее обнаженному телу, да куда там! Она была крепко привязана к лавке.
– Не надо ничего понимать, хорошая! Не разговаривай, не трать силы на пустые разговоры. Не трать их.
Закончив намазывать ее тело мазью, дядя Саша отставил мисочку и сел прямо на пол рядом с лавкой, на которой лежала Инга.
– Красивая какая ты… – Он произнес эти слова не с плотоядным вожделением полного сексуальной энергии мужчины, а с отеческим умилением и восхищением. Так отец, не сдерживая сентиментальных эмоций, любуется юной
Дядя Саша развел руками и поднялся на ноги.
– Пожадничала твоя бабка, не захотела делиться со мной своими знаниями. Да только кому она этим хуже сделала? Не мне, а своей внучке, которой придется теперь пострадать по-настоящему. И зачем, спрашивается, нужна была такая жертва? Неужели мудрая Надежда Васильевна не могла посмотреть будущее и предугадать такой исход? Неужели не поняла, что я все равно найду недостающую мне Силу – у тебя, у кого-то другого?
– Вы – Мастер… – еле слышно выдохнула Инга.
Дядя Саша тихо и по-домашнему уютно засмеялся:
– Ну, может кто-то так меня и зовет… Пашка, да Анечка звала. А для тебя я – просто дядя Саша. Какой я тебе Мастер? – Он удивленно наморщил лоб и улыбнулся. Если бы не абсурдность ситуации и ожидание чего-то ужасного, радушие дяди Саши можно было бы принять за душевное гостеприимство.
Инга обвела взглядом место, где находилась. Это была небольшая комната или, вернее, нежилое помещение наподобие чулана или сарая с деревянными бревенчатыми стенами и крашеным потолком. Краска на потолке большей частью облупилась, и местами проглядывали подгнившие доски. Из мебели здесь были только лавка, на которой лежала Инга, и старый стол. На столе стояли какие-то миски и зажженные свечи в граненых стаканах вместо подсвечников. Окна в помещении отсутствовали, свечи были единственным источником света. Остальные лежавшие на столе предметы Инга рассмотреть не смогла.
– Я у вас дома?
Удивительно, находясь в опасности, она не впала в истерику, а пребывала в странном блаженном спокойствии. Будто смирилась с уготовленной ей участью.
– Да нет, что ты! Зачем мне привозить тебя в свой дом? Ты бы крик подняла, а там у меня – соседи, люди, туда-сюда. Лишние хлопоты и помехи! А здесь – тишь да благодать. Это – заброшенный дом, сюда никто не сунется.
Дядя Саша отвернулся к столу и принялся что-то толочь в миске. Казалось, гостеприимный хозяин готовит для дорогой гостьи свое коронное блюдо. Инга, наблюдая за ним сквозь опущенные ресницы, закашлялась и попросила:
– Дайте попить…
– Конечно-конечно, моя хорошая!
Дядя Саша подошел к ней с кружкой и снова помог напиться. Из него получилась бы отличная заботливая нянька или сиделка.
– Значит, вам нужная моя Сила…
– Ты умная девочка, правильно поняла. Да, мне нужна твоя Сила – вся, без остатка. К сожалению, придется пожертвовать твоей жизнью ради этого. Сама понимаешь…
– Если вы опустошите меня, вы оставите в покое Лизу? Девочку Лизу, за которой вы охотились?
Дядя Саша тихо и добродушно рассмеялся и склонился над девушкой: