Девушка-рябина
Шрифт:
Безвыходная ситуация. Не слишком ли много жертв ради одной любви?
– Ладно, мам… Я пойду. Потом еще поговорим, – устало произнесла Вера.
– Ладно, ладно. Потом! – усмехнулась мать. Резко развернулась и энергичной, спортивной походкой скрылась в июльских сумерках.
Вера вернулась домой, к свекрови.
На следующее утро у Веры зазвонил мобильный – незнакомый номер.
– Алло, Вера Сергеевна? Я из секретариата, по поручению Артура Рэмовича. Вы, насколько я понимаю, дали согласие на работу администратором? На испытательный
– Хорошо… – растерянно отозвалась Вера. – А что, уже завтра надо выходить?
– Да, – спокойно, равнодушно произнесла секретарь. – К восьми утра ждем вас.
Короткие гудки.
Вера нажала на кнопку отбоя. Сердце ее лихорадочно билось. Она и хотела перемен, и боялась их. Вероятно, она хотела не таких перемен. А как же Лев, как же отъезд в Москву? Но… здесь Кирилл, с которым ее связывает десять лет брака, здесь ее родина, по сути, хоть и малая… Здесь мама, которая уже высказала свое мнение насчет происходящего. Здесь вся ее жизнь.
Вера любила Льва. Но а что, если это не любовь, а просто влюбленность? И у него тоже? А что, если там, в Москве, ничего не получится? И придется возвращаться, а тут-то уже – все мосты сожжены… Да и вообще, это глупо. Глупо, глупо – бросаться в любовь, не думая, словно в омут с головой!
Вере было страшно. Она не могла решиться ни на что.
Впрочем… Секретарь сказала – это же испытательный срок? Можно хотя бы рискнуть, попробовать. Кто знает, вдруг ничего и не получится с этой работой! Тогда хоть не придется жалеть об упущенном шансе.
Вера позвонила Льву, сообщила, что сегодня не придет.
А вечером, когда вернулись домашние и Кирилл тоже появился, позже всех, Вера собрала всех в «зале». На этот раз приковыляла, хоть и с трудом, Светлана Петровна – она уже ходила самостоятельно – ей все-таки поставили в кость металлическую конструкцию. Зато теперь прогноз давали благоприятный.
На «общее собрание» подтянулся и Борис. К этому моменту, кстати, выяснилось, что его боли в груди вызваны не сердечными проблемами, а защемлением какого-то сосуда в позвоночнике. Что, конечно, являлось тоже неприятностью и требовало и лечения, и соблюдения режима… Но это была именно неприятность, а не катастрофа – как в случае с болезнью сердца, например.
– Друзья мои… – негромко начала Вера. – К сожалению, больше не могу вам помогать. То есть помогать в том же масштабе, что и раньше. Завтра выхожу на работу.
– Вер, ну не придумывай… – пожал плечами Кирилл. – Можно еще пару недель за свой счет взять.
– Нельзя. Меня берут на повышение, – покачала Вера головой. – Раису увольняют, на ее место поставят меня.
– Что? Господи, это чудесно! – обрадовалась Светлана Петровна. – Конечно, соглашайся! А мы уж как-нибудь сами. Я уже хожу, мне особой помощи не надо. Верочка, поздравляю!
– Что? Тебя берут на повышение? – удивился Кирилл. Он как будто не рад
Лиза же, вздохнув, обещала, что возьмет на себя часть дел, которые выполняла Вера… Батя тоже что-то пообещал… Словом, все были вынуждены принять Верино решение, никто открыто возражать ей не стал.
Борис и вовсе промолчал с напряженной, кислой гримасой. Потом буркнул, что это последнее дело – работать начальством. Это ведь ответственность, и все шишки именно на начальника посыпятся. А еще объем работы увеличится. Больше нервов, больше сил придется тратить…
Впрочем, от Бориса иной реакции никто и не ожидал.
Было совсем поздно, когда муж заглянул в детскую – именно там все это время и спала Вера. Сегодня, наверное, последнюю ночь. Кирилл позвал шепотом:
– Выйди. Поговорить надо.
Вера, уже в ночной рубашке, встала с кровати, накинула халат, вышла следом за мужем во двор.
– Значит, ты завтра приступаешь?
– Да. Ты ведь не против?
– Нет, что ты. Немного не к месту, немного неожиданно, но… я рад за тебя. Поздравляю, – сдержанно произнес Кирилл.
Они сели в беседке, увитой диким виноградом, друг напротив друга. Светила луна, в конце дороги стоял фонарь, из окон свекрови еще лился свет, но лицо Кирилла временами, когда он поворачивал голову, терялось в ночных сумерках. Вера смотрела на мужа и не узнавала его. Этого ли человека она любила столько лет? Вот странная, но очень жизненная поговорка: я любила его всю жизнь и разлюбила в четверг.
Вот муж в очередной раз повернулся, и сердце Веры дрогнуло – она узнала его. Единым мгновением – вспомнила то хорошее, что было в их жизни, и так жаль вдруг стало терять все это… Невыносимо жаль.
– Ты уверена, что справишься с новой должностью?
– Я постараюсь.
– Одного старания мало. Это ведь, насколько я понимаю, связано с людьми, с общением с ними. А ты не особо коммуникабельная. Ну куда тебе…
– Я думала, ты меня поддержишь.
– Я просто не хочу внушать тебе лишних иллюзий. Падать с высоты – всегда больно. Я о тебе беспокоюсь.
– Чего ты предлагаешь?
– Предлагаю тебе остаться на старом месте. И не торопись выходить сейчас из отпуска, раз уж ты его заполучила.
– Господи, Кир… Значит, ты все-таки против моей новой должности! – стиснула пальцы Вера. – Ну хорошо, давай начистоту. Я считаю, что мне было вовсе не обязательно сидеть с твоей матерью. Я ее, конечно, очень уважаю, и все такое, но ухаживать за ней вполне могла и Лиза, ее родная дочь. Она ведь сидит дома. Уж помочь матери умыться и лишнюю тарелку супа принести… В больницу Светлану Петровну мог возить ее муж. Или ты хоть один раз… И тот же Борис был способен это сделать.
– Борис болен, – мрачно возразил муж.