Девушка-рябина
Шрифт:
– Тебя, дурочка! – засмеялся Кирилл и потрепал Веру за плечо.
– Меня?
– Ну а кого? У меня других женщин нет. И не было с тех самых пор, как я познакомился с тобой, рыжик. У меня одна жена.
– А что ты говорил только что про детей?
– Я хочу детей.
– Ты никогда их не хотел. Мало того, что я пила таблетки, так ты еще… ну, ты знаешь.
– Теперь я хочу детей. От тебя. Больше никаких средств предохранения. – Кирилл улыбнулся и продолжил: – У тебя сейчас хорошая работа, я знаю. Тяжело ее терять. Но рано или поздно придется это сделать, ведь так?
Вера
– …И вот, Верочка, когда ты будешь в декрете, мой заработок, моя новая профессия – очень пригодятся. Потихоньку, помаленьку я буду достраивать свой дом. Когда ребенок подрастет немного, нам найдется где поселиться… Свой дом – это свобода. Не то что сейчас, в этой однушке. Кстати, когда переселимся, твою однушку можем сдавать. Небольшие, но тоже деньги. Извини, конечно, что я столь лихо распоряжаюсь тут… Но, в общем, на твое усмотрение.
План Кирилла был прекрасен. Конечно, жизнь могла внести в него свои коррективы, но… Именно о такой семейной жизни мечтала раньше Вера.
– Почему ты молчишь? Тебе что-то не нравится? – осторожно спросил муж.
– Можно мне подумать?
– Что? А, да, конечно. Даже больше того, я не хочу давить на тебя, – Кирилл промокнул губы салфеткой, бросил ее на стол. – Сейчас пойду к маме, у нее сегодня переночую. А ты думай. Думай-думай-думай…
Вера была настолько ошеломлена, что так и осталась сидеть за столом. Налила себе еще вина, потом почувствовала, как пьянеет. Легла и заснула с одной мыслью – хорошо, что завтра выходной…
Но череда сюрпризов и не думала заканчиваться.
В полдень в окно постучали. Вера выглянула – на улице стояла мать. В спортивном костюме, ярко-оранжевой куртке, веселая и бодрая.
– Ты дома? – крикнула мать. – Пусти меня.
– Мам, что случилось? – спросила Вера, открывая дверь.
Мать обняла ее. Несколько секунд не выпускала из объятий. Вера, ошеломленная, в эти мгновения чувствовала себя почти счастливой!
– Я тебя люблю, девочка моя. – Мать отстранилась, всхлипнула. – В общем, это все неважно. Кому на роду что написано… И спортсмены умирают молодыми. А Черчилль, говорят, и пил, и курил, и с дивана не вставал. Однако ж до девяноста дожил!
– Мам, ты это к чему? Чаю хочешь?
– Нет, я на минутку. У меня через полчаса занятия в спортшколе, боюсь опоздать. Я сегодня утром с Кирюшей говорила. В общем, я не думала на пенсию выходить, но если тебе вдруг понадобиться моя помощь, я готова даже с работы уйти.
– Зачем? – изумленно спросила Вера.
– Затем… – Мать слегка стукнула ее костяшками пальцев по лбу. – А о внуках кто позаботится?
– А… А Черчилль тут при чем?
– При том, что ты можешь жить как хочешь. Ешь что хочешь, по утрам спи подольше, зарядка и утренняя пробежка – на твое усмотрение. Не хочешь бегать по утрам – и не надо. Я не буду сердиться и заставлять тебя. Не исключено, что, даже не занимаясь спортом, ты все равно всех переживешь. Главное, не пей алкоголя много, хотя бы пока беременной ходить будешь. Ну а уж внуков я попытаюсь в здоровом теле воспитать… И ты, кстати, можешь
Мать звонко поцеловала Веру в лоб и ушла все тем же спортивным, энергичным шагом.
Вера некоторое время стояла посреди комнаты, находясь в каком-то ступоре. Что это было только что? С чего вдруг мама изменилась столь резко? Впервые в жизни позволила Вере жить по собственному усмотрению… И даже дала «добро» на то, чтобы дочь не бегала по утрам?!
Ах, ну да, мама сама сказала, что этим утром беседовала с Кириллом… Наверняка Кирилл поведал маме о своем вчерашнем разговоре с Верой.
Но с чего мама взяла, что Вера согласилась на все предложения мужа? Это Кирилл преподнес тещеньке любимой новость в подобном, не совсем правильном виде? Или это мама, как всегда, бежит впереди паровоза? Решила заранее, что Вера помирилась с мужем и уже сошлась с ним…
И с чего вообще они все вдруг активизировались, и мама, и муж? Каким-то образом узнали, что Лев покинул город, и принялись дружно осаждать Веру?
Но что в этом плохого – даже если узнали, даже если специально выгадали момент… Они добрые люди, и они желают Вере только добра. Счастья.
Кирилл преодолел себя, справился со своей болезненной зависимостью от родни, пошел на уступки Вере. Мать – так та вообще совершила гражданский подвиг! Вера и не надеялась, что та когда-нибудь скажет ей нечто подобное… Позволила не бегать по утрам!
Послушная мать и послушный муж. Надо же.
В сущности, если без иронии, то можно лишь спасибо сказать этим людям – маме и мужу, что они со всей любовью и добротой, деликатно, ни о чем даже не напомнив, попытались вновь наладить отношения с Верой.
Молодая женщина наконец стряхнула с себя оцепенение. Улыбнулась неуверенно…
«Дети. Вчера Кирилл заговорил о детях. Ну да, ему сорок лет уже, пятый десяток пошел… Можно не сомневаться, что он говорил об этом всерьез!»
Вера села на диван, откинулась на спинку, закинула ногу на ногу, закрыла глаза.
А хочет ли она сама детей? Нет, не так. А хочет ли она, Вера, детей от Кирилла?..
В понедельник, рано утром, Вера вышла из дома и обнаружила, что накануне ночью прошел снег. Первый снег в этом году.
Снег лежал на газонах, покрывал прозрачной, быстро тающей пеленой асфальт. Небо серое, низкое.
Вера шла к гостинице, глядела по сторонам и постоянно думала о том, что и как она сейчас бы сфотографировала.
Вот эти отпечатки собачьих лап и человеческих ног рядом – их еще не успели затоптать другие прохожие. Наверное, шли двое – человек и его пес. Друзья… И печально, и трогательно. Печально – потому, что остался у человека один друг – собака. А трогательно… Ну да, один друг у человека остался. Зато можно надеяться, что настоящий.