Девушка с ароматом ночи
Шрифт:
Изменилось общее настроение на танцполе, и почему-то я знала, что в этом замешан Коул.
Я снова посмотрела на Джека, но его лицо уже стало другим. Губы его сжались в ниточку, спина распрямилась. Что бы ни делал сейчас Коул, это подействовало на Джека.
— Если ты хочешь уйти, просто уходи.
Я вздрогнула.
— Что?
— Почему ты снова и снова возвращаешься, если не хочешь остаться? — он сжал мою руку в своей, так что у меня побелели пальцы. — Потому что даже когда ты уходишь,
Я чувствовала его горячее дыхание на своем лице.
— Что бы это ни было, что заставляет тебя уходить, оно сильнее нас. Я знаю, о чем говорю. И я не смогу с этим справиться, если ты будешь все время возвращаться.
Я не могла поверить, что он это говорит.
— Джек, я…
— Нет. Потерять тебя в первый раз было трудно. А теперь ты снова здесь, и все возвращается. Я с ума сойду. Я не смогу снова пройти через это. И люди вокруг меня не допустят, чтобы со мной опять это случилось.
У меня защипало глаза, я начала быстро-быстро моргать, так что все, что происходило дальше, было как в тумане. В нескольких шагах от нас Ной Уайт, брат Клер, ударил Мэтта Деспейна, так что тот полетел на Джека, и мы все трое упали на пол.
Джек оттолкнул Мэтта в сторону и помог мне подняться, и в этот момент я заметила, что не мы одни ссорились.
Ной стоял рядом с Мэттом.
— И не подходи больше к моей сестре.
Он пнул Мэтта прежде, чем тот успел встать. Я никогда не видела Ноя таким.
Я оглядывалась в поисках взрослых, которые должны были следить за порядком, или других свидетелей произошедшего, но весь зал был в необыкновенном волнении. Парни и девушки кричали друг на друга. Девушки уходили с танцпола. Чаша с пуншем упала на пол, и красный сок растекался по деревянному полу.
И надо всем этим переполохом продолжала звучать песня Коула и визжали гитарные струны.
Я резко обернулась, чтобы взглянуть на него. Лицо его было бледно, глаза закрыты. Он вдруг опустился на одно колено, будто падал в обморок.
К этому времени половина людей уже покинула зал, некоторые все еще кричали друг на друга. Остальные собирались уходить. Джой О'Лири прошла мимо меня, потрясенная, рукав ее платья был порван и свисал с плеча.
Я обернулась. Джек вел Юлес через весь зал к выходу. Я осталась одна посреди всего этого.
Всего за несколько минут зал почти опустел. Несколько взрослых бродили, удивляясь странному стечению обстоятельств. Танцпол, который всего несколько минут назад казался волшебным, теперь был разорен и заброшен.
Коул сидел на сцене, ноги его свисали вниз, голова упала на руки. Я подбежала к нему и громким шепотом проговорила:
— Что это, черт возьми, было?
Он будто и не слышал меня. Он
Я повысила голос.
— Ответь мне, Коул!
Ничего.
— Ответь мне! — Я потрясла его за плечи, и он повалился на бок, ударившись головой о деревянный пол. Глаза его закатились. Видимо, ему было плохо. — Коул! — Я потрогала его лоб и щеку. Я ожидала жара, но щека была холодна. Я похлопала его по щеке, пытаясь привести в чувство.
— Прости, Ник, — пробормотал он невнятно, будто пьяный.
— Что произошло? Что с тобой?
Он попытался отвернуться.
— Я не хочу говорить об этом.
Я повернула его голову обратно к себе.
— Ты так просто не отделаешься. Почему-то я уверена, что в этой большой заварухе виноват ты. Скажи мне, что произошло?
— Иногда… — он замолчал и прикрыл глаза. — Иногда наши сердца… дают трещину.
Он снова замолчал. Две девочки-десятиклассницы вернулись в зал и встали позади меня. У одной в руках был диск Коула.
— Можно взять автограф? — спросила меня та, что держала диск, будто я была охраной Коула. Коул слабо застонал и снова закрыл глаза. Эти девицы слепые, что ли?
Я повернулась так, чтобы загородить от них Коула.
— Сейчас не лучшее время для этого.
— Но… — начала та же девица.
— Можете идти, — сказала я более твердо.
Девица нахмурилась.
— Прекрасно, — сказал она. Обе, обиженные, ушли.
Я взглянула на Коула.
— Твои поклонницы — идиотки.
Слабая улыбка появилась у него на губах и тут же исчезла. Я взяла бутылку с водой и поднесла к губам Коула.
— Вот. Пей.
Он сделал несколько глотков. Казалось, это помогло. Он открыл глаза, и на лице его снова появилась краска.
— Говори, — сказала я.
Он засопел, перевернулся на спину и уставился на лампы над сценой.
— Это не важно… — он помолчал и вздохнул. — Иногда, когда что-то нас ранит, наши сердца слегка надламываются — в немного более… буквальном смысле, чем у смертных. Наша боль просачивается наружу и распространяется на всех вокруг нас. Мы называем это трещиной в сердце.
Я села рядом с ним и вытерла рукавом пот с его лба. Было трудно не жалеть его.
— Почему это с тобой случилось?
Он посмотрел на меня.
— Потому что ты танцевала с Джеком. И я знаю, чем это может закончиться.
— И чем, по-твоему, это закончится? — тихо сказала я.
Он нахмурился.
— Ты знаешь чем. Все это видят. То, что касается тебя и Джека, не может хорошо закончиться. Ожидать чего-то другого — глупо.
Он снова закрыл глаза, и я уже думала оставить его там, но один из взрослых — учитель — подошел посмотреть, не нужна ли Коулу медицинская помощь.