Девушка с часами вместо сердца

Свенсон Питер

– Еще одно, Фосс. Не уезжайте из города.

Его голос был тонок и гнусав. Джордж едва не подскочил, услышав его впервые.

– Вот как, – молвил он. – Меня подозревают?

– Да, черт возьми, подозревают, – ответил детектив О’Клер и осклабился.

Глава 12

Джордж позвонил начальнице и предупредил, что опоздает; затем принял душ и побрился. Казалось нереальным, что наступил рабочий день, понедельник, и его ждут в офисе, несмотря на неожиданный статус подозреваемого в убийстве.

Еще более странным было явиться туда – на третий этаж перестроенной фабрики между Бэк-Беем и Норт-Эндом. Дарлина приветствовала его из-за конторки протяжным: «Ммм?» У Джорджа

несколько тягостных секунд ушло на осознание того, что она имела в виду «Ред сокс», которые с пятницы упали на три позиции.

– Хорошо, что сезон долгий, – отозвался он, направляясь в свой офис.

– Слава богу, – подхватила она вдогонку.

Журнал уже несколько лет сокращал штаты, но пока не переехал в меньшее помещение – возможно, потому, что нынешний землевладелец, испуганный ухудшением ситуации на рынке, исправно снижал арендную плату и всячески побуждал редакцию остаться. Из-за этого долгое шествие Джорджа в его офис с окном на юг мимо голых столов и пустых конференц-залов становилось все более унылым. Джордж устроился на эту работу меньше чем через год после окончания Мазер-колледжа. Это было его второе место работы после фирменного книжного магазина на стажировке в Сан-Франциско, где он жил с подружкой-старшекурсницей. Связь длилась всего полгода и завершилась, когда Джордж, вернувшийся с работы пораньше, застал Рейчел в постели с барменом из их любимого гадюшника.

Он уехал домой. Его мать, никогда и не бывшая особо счастливой, с годами все чаще высказывалась о жизненных разочарованиях, считая, что пожертвовала карьерой ради роли жены и матери, а теперь осталась в пустом гнезде с почти немым трудоголиком-мужем. Она вступила в местный гончарный кружок и – Джордж подозревал – завела там с кем-то роман. Отец его, напротив, в последние годы сильно замкнулся. Он продолжал работать как вол; каждый вечер возвращался изможденный, с багровым лицом; предсказуемо приступал к ужину, выпивая дневную норму зараз, а после читал у себя в кабинете. Несмотря на его молчаливость, даже отчужденность, Джорджу с ним было легче, чем с матерью. Отец был вполне самодостаточен.

Джордж провел дома два месяца. Отец, употребив второй разбавленный скотч (редкий случай), сказал, что залог счастья – найти себе дело и заниматься им на совесть. Так говорил ему собственный отец. Будь зодчим, учись не забивать криво – и никогда не испытаешь недостатка счастья. Это была самая откровенная за всю жизнь беседа с отцом. Джордж часто вспоминал ее, особенно после того, как через пару годков родитель скончался от обширного инфаркта в шестьдесят пять лет.

Сидя дома, Джордж просмотрел газеты на предмет вакансий, подал заявление и занял пост административного помощника в бухгалтерии самого престижного бостонского издания. «Ты всегда превосходно управлялся с цифрами», – замечал отец. На мать произвел хорошее впечатление статус журнала в литературных кругах.

Джордж переехал в город, нашел квартиру – этаж в дешевой трехэтажке в Чарльзтауне, – где поселился с парой знакомых из Мазер-колледжа. Джордж преуспел в работе, и его взял под крыло коммерческий директор журнала Артур Скут, закоренелый холостяк и к появлению Джорджа – старейший сотрудник. Артур научил молодого человека всему, быстро организовал повышение и водил его на длинные полупьяные ланчи. Работа не только приносила удовлетворение – сдать номер вовремя и уложиться в бюджет было сродни грамотному забиванию гвоздя, – но и воодушевляла. Джорджу нравилось быть частью великой литературной и интеллектуальной традиции, пусть даже он просто заведовал приходами и расходами.

Журнал оплатил Джорджу вечернее обучение, и через несколько лет он стал дипломированным бухгалтером. Повышение жалованья позволило ему покинуть Чарльзтаун и переехать в нынешнюю мансарду, рост квартплаты за которую регулировался законами города. Он впервые зажил один. Понравилось. Жилье было точно таким, как Джордж хотел: полным книг и без пыли. Он начал

встречаться с Айрин, которая работала заместителем редактора и не спешила ни переезжать к нему, ни обручаться. Вот так он веселился и в ус не дул и плыл по течению, пока не перевалило за тридцать. О Лиане вспоминал все реже, но продолжал ловить себя на том, что ищет в толпе ее лицо и походку; ночами по-прежнему одолевали яркие и тревожные эротические сны, в которых она нависала над ним – большая и неотвратимая.

Примерно через год после того, как Артура вынудили уйти на пенсию, Джорджа назначили коммерческим директором. Для журнала настали смутные времена: сменился владелец, бурно развивался интернет. Штат сократили, издание резко перешло от литературы к политике. Из ежемесячных номеров повыкидывали рассказы; из них сделали отдельный летний художественный сборник. Стихи убрали вовсе. В офисе воцарилась гнетущая атмосфера. Айрин получила тепленькое местечко в сетевом отделе «Бостон глоуб». Джордж остался, понимая, что, пока журнал на плаву, у него есть работа. Вдобавок он знал, что новые хозяева, в чьем ведении было много доходных предприятий, не печалились по поводу ежемесячных убытков журнала, которые тот терпел то в большей, то в меньшей степени.

Усевшись за стол, Джордж просмотрел входящие сообщения на предмет неотложных дел и, не найдя таковых, вышел в Сеть поискать сведения о смерти Джеральда Маклина. Нашлось всего несколько статей о том, что Маклина нашли мертвым в его доме в Ньютоне и причина смерти оставалась неясной. Читатель неизбежно заключал, что престарелый бизнесмен скончался от сердечного приступа. Одна заметка сопровождалась корпоративным фото, как минимум, пятнадцатилетней давности, на котором Маклин красовался в легком синем костюме. В обеих статьях погибшего описывали одинаково, почти слово в слово: «Джеральд Маклин, основатель и президент компании „Мебель Маклина“ со штаб-квартирой оптовой торговли в Атланте, недавно заключил партнерское соглашение с Полом Халлом. Они основали „Фонд Халла“ – благотворительную организацию, которая финансирует онкологические исследования. У мистера Маклина осталась жена, Тереза Маклин, урожденная Ривера».

Ни слова об убийстве. Ни слова о донорских фондах и схемах Понци. Ни одного упоминания офшорных счетов. И ни единой строчки о спортивных сумках, набитых наличкой.

Джордж попытался работать. Журнал организовывал в колледже на западе Массачусетса летнюю конференцию – на деле, скорее, сбор средств, – там читатели за плату могли пообщаться с некоторыми известными авторами. Колледж потребовал страховой сертификат как дополнение к страховке журнала на весь период конференции. Джордж стал посредником между весьма ненадежным директором колледжа и крайне ленивым страховым агентом. Он начал составлять электронное сообщение для агента, подробно растолковывая формулировку для сертификата, но не сумел сосредоточиться и дописать. Мысли постоянно возвращались к событиям уик-энда и его месте в недавних происшествиях. В голову приходило одно: Маклина прикончили из-за возвращенных денег. И если это так, Лиана к убийству не имела отношения. Начать с того, что деньги были у нее и она их вернула. Только это и успокаивало.

В разгар утра зазвонил телефон. Это была Айрин.

– Ты что, забыл?

– Очевидно, да.

– Мы договорились на ланч.

– Точно. – Джордж смутно припомнил, что условился с Айрин насчет понедельника. – Повтори-ка, где?

– В новом заведении на Стюарт-стрит. Какое-то мексиканское название.

Он решил ждать Айрин снаружи. Воздух снова прогрелся до девяноста, от вчерашнего библейского потопа не осталось и следа. Он прочитал меню, вывешенное в рамке у входа. Стандартная техасско-мексиканская кухня – тако с беконом и «маргарита» с кинзой. Вдруг испытал голод: давешние пиво и скверная китайская пища наградили его похмельем, которое полуосознанно ощущалось все утро. Выбрал бурито с рубленой говядиной и большую диетколу – может быть, с каплей рома.