Девушка с лабрадором
Шрифт:
Она наклонилась, чтобы посмотреть, что с ногами, и заревела с новой силой. Колени были разбиты сильно, по ним ручейками стекала тёмная кровь.
– Давайте я отвезу вас в травматологию, у меня там много друзей работает, всё будет быстро.
– Да пошли вы вместе со своими друзьями…
Он приподнял её за плечи и заставил посмотреть на него.
– Скажите, что нужно, я хочу помочь. Я не прав.
Их глаза долгое время смотрели в самые глубины друг друга, не смущаясь.
– Я живу здесь, помогите
– Вы можете идти, острой боли нигде нет?
– Только в коленях, - ответила она.
Он обхватил её за талию, проникая ладонью под расстёгнутое длинное пальто. Оно тоже всё испачкалось и висело, держась на предплечьях.
Марина, вспомнил Виктор имя дамы, была одета в тонкий костюм из светлой шерсти, длинное светло-серое пальто прямого кроя, сапожки до колена на высоком каблучке и бирюзовый шарф, перекинутый через оба плеча. Если бы она шла в застёгнутом пальто, когда он со всей силы распахнул дверь, быть может пострадало бы только оно.
Неловко ковыляя, они зашли в подъезд. Виктору приходилось напрягать руки, чтобы поддерживать женщину. Он слышал её дыхание, запах духов, и остро чувствовал, что она - очень привлекательна. Её густые рассыпавшиеся волосы ложились ему на плечо и щекотали подбородок; вырез на пиджаке, задрапированный розовым кружевом, красиво приоткрывал высокую грудь.
Они поднялись на лифте, в котором Марина непрестанно морщилась, и подошли к квартире. Виктор с удивлением обратил внимание, что это площадка перед его собственной квартирой, из которой должна была съехать Катя. Марина подошла как раз к двери того самого Ковалёва, которого он несколько минут назад хотел задушить.
– Всё, дальше не надо, - слабым голосом сказала она.
– Нет, я врач, я вас осмотрю и обработаю раны, тогда уже буду спокоен за вас, - категорично заявил он.
Он начал догадываться, что Марина – жена Ковалева, и настроение ухудшилось в разы. Вот что значит – мир тесен.
Она зашла, хромая, в прихожую и стала снимать сапожки. Виктор успел заметить свежий ремонт, вокруг ещё пахло паркетной доской и краской. Мужчина опустился на одно колено, твёрдыми пальцами взял её ногу и снял сапог. Раны были нехорошими, и заживать будут долго, это точно.
Из гостиной вышел Даниил и спросил у матери, что случилось. За ним слышалась возня младшего, шумно играющего в свою электронную гитару.
– Я упала на улице, видишь, - сокрушенно произнесла она. – Иди к Илье, посмотри за ним.
Дети снова были предоставлены сами себе, и где пропадал их папа, не известно.
Марина прошла на кухню и села на высокий стул возле круглого стола, застеленного бордовой скатертью.
Взглянув ещё раз на свои раны, молодая женщина стала плакать в голос.
Виктор тщательно помыл руки в раковине, вытер бумажным полотенцем и наклонился над коленями. Долго он
Марина как раз в этот момент уткнулась в салфетку и высморкалась. Всё её лицо было расстроено и мокро от слёз.
– Без проблем, - съязвила она и недобро посмотрела на него. – А что вы за врач?
– Я акушер-гинеколог, - почему-то печально произнёс он.
Сейчас его глаза показались ей очень уставшими и даже воспалёнными, будто он не спал несколько ночей.
– Давайте я сейчас всё сделаю сам, - предложил он. – Где у вас перекись и зеленка?
– Я сама всё сделаю, - буркнула она. – Надо сначала смыть кровь и снять одежду. Идите, не задерживаю больше.
Виктор растеряно огляделся и кивнул.
– Хорошо, насчёт белья вы правы, ещё раз извините, что так вышло. Я не хотел, это правда.
– Куда же вы так спешили? – спросила Марина, пристально вглядываясь в его лицо.
– Хотел поговорить кое-с-кем, - пожал плечами он. – Кстати, я немного знаю вашего мужа. Знаком.
– Правда?
– Да, я продаю соседнюю квартиру, женщина… которая здесь живёт, съезжает, а он ей помогает.
– Да, он говорил что-то, - неопределённо помахала ладонью она. – Она ведь ваша жена?
– Была, - кивнул он. – Он сказал, что снимет для неё квартиру. Не знаете, уже нашёл?
По лицу Марины было сложно сказать, как подействовали на неё его слова. Она высокомерно вскинула свою темноволосую голову и провела по Виктору взглядом, словно ладонью.
– Нет, не знаю, я не интересуюсь вашей женой.
– Но мужем своим ведь интересуетесь? – насмешливо произнёс Виктор.
С каким-то новым чувством она взглянула ему в глаза совершенно открыто и пожала плечами.
– Поможете пройти в ванну? – тихим, низким голосом спросила она, от которого у мужчины, как у мальчишки, побежали мурашки по спине.
– Конечно, как скажете, - кивнул он и протянул руку.
Она больше не жаловалась и не вскрикивала, в глазах застыла мужская твёрдость и решимость.
Пока она была в ванной, Виктор решил не уходить и ждал её на кухне, оглядывая новую тёмную лакированную мебель, сверкавшую вытяжку, магнитики на холодильнике, говорящие, что в этой семье увлекаются плаваньем и спортом вообще. На окне не было штор, чувствовалось, что здесь лишь следят за тем, чтобы не было грязной посуды, а готовят редко. Не было милых мелочей и разных вещиц, любимых хозяйками. Красивых солонок, салфетниц, небрежно брошенных кулинарных тетрадей или недочитанной книги на столе. Здесь не любили находиться, и Виктор подумал, что Марине не по душе быть просто домохозяйкой. Она птичка другого полёта, быть может, горит на работе и в этом смысл.