Девушка с полотен Тициана
Шрифт:
Каждое утро Джеймс присылал ей букет, причем Джулиана узнавала его среди всех остальных: простой, скромный и элегантный, ничего вызывающего и излишне роскошного. Кажется, в его книге было написано, что дамам, уже побывавшим замужем, а тем более вдовам, ничего «слишком» дарить не стоит. К каждому букету прилагалась короткая записка, где Джеймс в самых изящных выражениях осведомлялся, может ли Джулиана уделить ему немного своего времени и прогуляться с ним в парке после обеда (он прекрасно знал, что именно в это время она выходит на прогулку с Эдди). Как это ни странно, ни один из остальных поклонников до такого хода не додумался. Наверное, они не знали, как вести себя с Эдди. Джеймс же знал — или интуитивно
Однажды утром Джулиана получила очередной букет от Джеймса. Это были розы, белые розы, миниатюрные и нежные, еще с капельками росы. Она поднесла букет к лицу, вдыхая свежий тонкий аромат…
На сей раз они встретились не у озера. Стояла непогода, моросил мелкий дождь, и Джулиана замерзла даже в теплом плаще от порывов холодного ветра. Следуя указаниям из полученной утром записки, она пробралась через сад и по узкой тропинке вышла к полузаброшенному гроту. Здесь стояла деревянная скамья срезной спинкой, и ветер стихал, не в силах взять штурмом высокий холм. На скамье сидел человек, которого Джулиана хотела видеть больше всех на свете. Он поднялся ей навстречу и тут же заключил в объятия.
— Ты пришла! И совсем замерзла…
— Рядом с тобой мне не холодно.
Она смотрела на него сияющими глазами. Его близость, его запах вызывали в душе целую бурю Амоций.
— Садись.
Он увлек ее за собой и усадил рядом на скамью.
— Вчера я целый день ждал этого мига. Только и мог думать о том, как мы встретимся. И сейчас, когда ты здесь, я не могу на тебя наглядеться, не могу надышаться тобой…
Он торопливо принялся покрывать короткими поцелуями руки Джулианы; потом, спохватившись, отстранился на миг, достал из-за спинки скамьи припрятанный там букет и протянул девушке. Мелкие белые розы остро пахли летом. Джулиана зарылась в них лицом, чувствуя на своих щеках капли росы.
— О, Берти…
— Я сам срезал их в саду для тебя. Нравятся?
— О да!
— Это словно наваждение. — Он накрыл ее ладони своими. — Я все время думаю о тебе! И не могу остановиться. Мне хочется быть с тобою рядом каждое мгновение. Я слишком много читаю романов, верно? — Он усмехнулся. — Но я таков, каков я есть. Может, не столь решителен, как следовало бы. Одного я хочу точно. Джулиана, — голос Берти на мгновение прервался, — стань моей!
— Что ты имеешь в виду?
В горле у Джулианы пересохло.
— Я хочу подарить тебе все то, о чем ты пока не подозреваешь.
Берти наклонился к Джулиане и говорил, почти касаясь губами ее губ. Букет едва не зажало между ними, и Джулиана отложила цветы.
— Только догадываешься. Это иной мир, но тебе понравится, обещаю. Я хочу обладать тобою до конца, а ты будешь обладать мной.
Он поцеловал ее, не дожидаясь ответа; Джулиана ответила на поцелуй. Она уже привыкла к прикосновению его губ и никак не могла насытиться; казалось, когда они вместе, мир выворачивается наизнанку — и там, на другой стороне, возможно все. Рука Берти скользнула по шее Джулианы, пальцы зарылись в ее волосы. Большой палец гладил мочку
— Берти! — выдохнула она, и он отстранился на мгновение.
— Ты ведь уже моя, — прошептал он, — уже моя! Джулиана! Почему ты отвергаешь меня? Почему не хочешь отринуть последнее препятствие между нами? Ведь разве тебе, — он привлек ее еще ближе, провел ладонью по спине, — не нравится то, что я тебе предлагаю? Разве ты не можешь согласиться?
В его объятиях ей было так уютно, так спокойно. И тем не менее Джулиана покачала головой.
— Нет, Берти. Я не так воспитана.
— Чего же ты желаешь?
— Ты знаешь.
— Я не могу!
— Но что? Что тебе мешает? — Джулиана впилась взглядом в его лицо. Берти отвел глаза. — Твоя судьба уже связана с чьей-то? Тебе обещана невеста? Ты женат? Ты ничего не говоришь, ускользаешь каждый раз! Только намеки, в которых я не в силах разобраться! Я больше не могу так. — Она отстранилась, вывернулась из его объятий. — Я хотела бы принадлежать тебе, как ты просишь. Но мое воспитание, моя честь не позволяют мне этого сделать. Если я так поступлю, то до конца жизни буду терзаться чувством вины и согрешу перед Богом. Я не могу. Извини, но я не уступлю, как бы мне этого ни хотелось.
— Ты отвергаешь меня потому, что боишься неодобрения церкви?
В голосе Берти прозвучала настоящая боль.
— Не только. Потому что таким образом я предам саму себя.
— Разве быть вместе с любимым человеком — это предательство?
— Для союза, не освященного церковью, да. Я понимаю это так. Иначе все то, во что я верила с самого детства, вообще не имеет смысла. Я не могу это принять.
Берти тяжело вздохнул и взъерошил светлые волосы, завивавшиеся от влаги.
— Все так сложно, Джулиана.
— Объясни мне. — Она вновь потянулась к нему, провела ладонью по его щеке. — Ты же знаешь, я пойму. И, возможно, вместе мы отыщем выход…
— Боюсь, что нет.
Опять воспоминание. После возвращения из Индии память постоянно подбрасывала Джулиане такие картинки, словно кто-то там, наверху, решил вернуть ей ее жизнь до того, как… Прежде, чем Абадайя Краштвуд ее найдет. Клипер пролетел путь от Бомбея до Мельбурна меньше чем за две недели. Пароход потратит на это около трех, если погода будет благоприятствовать. Джулиана узнала, что начался сезон штормов, так что вряд ли какие-либо корабли, кроме самых отчаянных, пересекут Индийский океан. Капитаны не рискуют в такую погоду. Почтовый пароход придет через пару месяцев, к концу лета. Это давало надежду, что ей отпущено немного больше, чем она думала вначале. Может быть, удастся открыть пансион и оставить Эдди в наследство еще и работающий бизнес. На следующий день после переезда к миссис Шервуд Джулиана посетила нотариуса и составила завещание, назначив опекуном Эдди мистера Джеймса Форда. Она старалась не думать о приближающейся опасности, старалась просто жить и быть рядом с сыном. Воля Всевышнего неисповедима. Абадайя Краштвуд вполне может сгинуть в океане, а она все будет ждать и вздрагивать от любой тени в темном углу. Что бы там ни было, сама себе она жизнь портить не будет.