Девушка с приветом

Умные люди учатся на чужих ошибках, я повторяю собственные. Поддалась уговорам Бабановых, на время их отпуска взяла годовалого пуделя Приветика. Конечно, дело хозяев кличку щенку выбирать. Разве Бабановым могло прийти в голову, что их карликовый пуделек возомнит себя гончим псом, что он станет удирать во время прогулок, а я носиться за ним в леске у Кольцевой дороги и вопить:

— Приветик! Приветик!

Из кустов будут вылезать бомжеобразные личности и тянуться ко мне:

— Здорово!

И у местных собачников я приобрету гордое имя Девушка С Приветом.

Ведь у меня уже

был опыт с предыдущей собакой семьи Бабановых — эрделем Баклажаном, сокращенно — Баком. Обиду на хозяев-отпускников Бак вымещал на моем ковре. На прогулках нюхал цветочки и проверял содержимое мусорных баков. А то, что от него требовалось, совершал исключительно в центре комнаты. Ирина уверяла, что Бак питал ко мне горячую собачью любовь.

Действительно, ему нравилось после обеда вытирать бороду о мою юбку.

— Гуляем на поводке, — предупредила я собачку. — Без фокусов. Сорок минут — И ни секунды больше.

Приветик сделал вид, что согласился, и радостно завилял хвостом.

Едва мы вышли из подъезда, он повел себя как выпускник цирковой школы: встал на задние лапки, передние трогательно поджал, мордочку наклонил в сторону и тихо заскулил: отпусти, мол, буду вести себя хорошо. Я ему поверила.

Привет носился между деревьев и по полянке, призывал других собак поиграть, но сытые городские псы быстро уставали, ложились на землю и тяжело дышали, высунув из пасти языки. Приветик мчался дальше в поисках новых друзей. Я трусила за ним.

Между Ореховым бульваром, на котором я живу, и окружной автомобильной дорогой находится пострадавший от близости новостроек лесок. Он представляет собой овраг, на дне которого течет речка, на карте обозначенная как Городня, а местными мальчишками прозванная Речка-Вонючка. Второе имя, пожалуй, более точное.

Во время очередных кульбитов в воздухе Приветик неудачно приземлился на склон и кубарем покатился в речку. Я бросилась за ним: чего доброго, свалится в воду и захлебнется.

— Приветик! Приветик! — кричала я, набирая скорость на спуске.

По берегу шел мужчина в джинсах и ветровке. Услышав мои возгласы, он недоуменно остановился, развернулся, на секунду замешкался, а потом обреченно развел руки для приветственного объятия — решил, что я к нему лечу, руками размахиваю, чтобы на шею броситься.

Так и получилось — я споткнулась и лбом врезалась ему в грудь. Еще не успев освободиться от чужих рук — горазды все-таки наши мужики с кем попало обниматься, — из-за плеча «знакомого» я увидела, что Приветик благополучно выбрался на противоположный берег и стал отряхиваться. А в следующую секунду я снова завопила: на нас мчался со свирепым лаем огромный черный чемодан — ризеншнауцер. Я выскользнула из объятий, быстро развернула мужчину спиной к себе и спряталась за ним. Инстинкт самосохранения напрочь отшиб чувство человеколюбия, и, чтобы «знакомый» не удрал, я так крепко вцепилась в его куртку, что застежка-«молния» на груди вот-вот могла разъехаться. И все это время я истошно визжала от страха.

Не знаю, как у других женщин, но у меня во время истерического визга способность трезво мыслить не пропадает. Однажды, увидев мышь на своей кухне, я с криком вскочила на стул и, пока верещала, успела подумать, что мордочка у мышонка в общем-то симпатичная, а у стула, на который я запрыгнула, подгибается ножка. Сейчас, надрывая голосовые связки, я прикидывала, успею ли броситься за помощью, пока пес будет грызть этого несчастного.

— Молчите

окончательно, пожалуйста! — велел мужчина, слегка повернув лицо ко мне.

Я не успела подумать о странности формулировки приказа, как он снова скомандовал:

— Рэй! А лугар! Сьентате! [1] .

Или что-то в этом роде, то есть не по-русски. Ризеншнауцер затормозил и сел. Он продолжал рычать и показывал мне зубы, приподняв верхнюю губу. Батюшки! Что это были за зубы! Они бы с легкостью, одним клацаньем, размозжили не только лучевую, но и большую берцовую кость. Набрасываться на живой щит пес не собирался.

— Это моя собака, — заявил щит, — она вас не тронет. Спокойно! Свои! Спокойно! — велел он черному чудовищу. — Вы бы не могли отпустить меня немного? Потому что Рэй предполагает некоторую опасность для меня.

— Он предполагает? — пробормотала я, с неохотой выпуская из рук ткань куртки. — Больше он ничего не предполагает? Он сегодня завтракал?

— Конечно. Вы были бы очень любезны стать со мной рядом, чтобы он не нервничал.

— Ни за что, — сказала я, рассматривая из-за спины собачьи клыки. — Возьмите его на поводок, наденьте намордник и свяжите ноги. Двигайтесь!

— Ноги я связывать ему не могу, — ответил мужчина.

Прибежал Приветик и стал весело размахивать хвостом, кружиться вокруг ризеншнауцера, предлагая ему поиграть. Черная псина не обращала на пуделя внимания, только пялилась на меня и грозно рычала.

— Приветик, Приветик, иди сюда, дорогой, — громко зашептала я.

Волкодав мог проглотить пуделька не поперхнувшись.

— Но я уже здесь. — Мужчина сделал попытку развернуться. — Мы с вами были знакомы прежде?

— Нет, черт подери, — шипела я. — Не вертитесь! Приветиком зовут мою собаку. Усмирите, наконец, своего монстра!

— Рэй — очень умная и верная собака, — сказал обиженно мужчина, шагнул к своему псу и взял его за ошейник.

Я подхватила Приветика на руки. Хотела было посоветовать владельцу Рэя выгуливать собаку в клетке на колесиках, но, вспомнив, что еще минуту назад бросилась на шею этому человеку, а потом подвергала его жизнь риску, только возмущенно пожала плечами, фыркнула и пошла прочь.

— Больше не допросишься, — твердила я Приветику, — не спущу с поводка, даже если заговоришь человеческим голосом.

Пес радостно колотил грязным хвостом по моей куртке, норовил подпрыгнуть и лизнуть мой нос.

Конечно, я опоздала. Тетя Капитолина стояла у входной двери. Ключ от моей квартиры лежал у нее в сумке, я тысячу раз призывала тетушку пользоваться им. Бесполезно. Запасной ключ, как и любые другие предметы, имел у тетушки четкую инструкцию применения. Во-первых, им можно воспользоваться (после продолжительной нотации), если я потеряю свой ключ. Во-вторых, если я буду лежать дома в бессознательном состоянии (но предварительно должна позвонить и сообщить об этом). В-третьих, запрет снимается при явлениях катастрофического характера — дыма или воды из-под двери квартиры. Во всех остальных случаях открыть замок своим ключом — значит вторгаться в мою личную жизнь Иное дело — воскресные инспекционные проверки, на которые она тащилась ко мне в любую погоду через весь город. Они под определение вторжения в личную жизнь не подпадали.