Девушка с Севера.Невеста темного принца
Шрифт:
Она чуть заметно прищурилась и дернула плечом.
– И на что ты надеялся, Грегор? Что я растаяю и успокоюсь? – она громко хмыкнула, - или что? Хочешь, чтобы мой муж задумался, почему ты выбрал мое имя? Чтобы двор засудачил? Решил раскрыть нашу тайну?
Грегор молчал. Он устал держаться на локтях, да и не горел желанием дальше смотреть на Виолетту. То, как он устало отвернулся и плюхнулся на постель, будто бы непринужденно, совершенно спокойно, взбесило его собеседницу:
– Ты хочешь меня потопить? Унизить? Что ж, ты только выставил себя посмешищем! –
Грегор невольно задумался, почему она так остро отреагировала. При всей его ненависти к ней… Он не мог не признать, что Виолетта почти всегда умела держать марку. Ее неудержимую злость сейчас могло объяснить лишь одно: его план сработал.
«Неужели, супруг действительно задал ей неудобный вопрос?», - подумал он, перестав на мгновение слушать ее гневные восклицания.
– ...взял мое имя!.. – донеслось до графа Фаулза сквозь мысли, - да еще и умудрился проиграть хлюпику Даллосу!
Грегору одновременно забавным и горьким показалось, что при всем при том, что его выходка может пагубно сказаться не только на репутации графини, но и на ее браке, она умудрялась заботиться о его проигрыше. Как же! Она всегда была такой и совершенно не переменилась. Ушибы, раны, болезни? Да плевать! А вот то, что ты, Грегор, посмел проиграть - вот это серьезно, вот об этом и нужно думать.
– Какое имя, таков и боец, Виолетта, - граф Фаулз усмехнулся. Приятное тепло распространилось по телу. Он проиграл Даллосу, человеку мягкосердечному и хорошему, но, кажется, победил надменную и злобную графиню Стивенс.
А если и не победил, то сильно подпортил ей жизнь.
Конечно, он чувствовал вину к ее супругу, который в свое время дал приют осиротевшему бастарду, как сейчас сделали это Рэльсы для княгини… Но былое не вернуть. То, что случилось между ним и Виолеттой, уже не изменишь. Любовная связь с замужней дамой, да еще и бывшей попечительницей, способна ужасно навредить репутации. Но… Он уже прослыл падшим человеком, куда уж хуже.
Зато на Виолетте, такой блистательной и непогрешимой, это ярко отразится.
Пускай Грегор и сам потонет после очередного скандала, он и так уже давно увязал в этом болоте. Но он утянет ее за собой.
И тогда... Расправа над Мирной будет последним, о чем графиня будет думать.
Да, план, кажется, сработал. Хотя он совсем не собирался разбиваться… Но ничего, ушибы заживут, кости срастутся...
Вдруг в груди кольнуло. А с Мефисом все в порядке?! Такой прекрасный преданный конь... Не хотелось навредить ему по дурости.
Он уж порвался спросить о судьбе скакуна, но быстро вспомнил, что перед ним стоит Виолетта. Едва ли она интересовалась конем. А даже если и знала что-то, то сейчас ничего не скажет.
– Как же ты не понимаешь, что вредишь только себе? – графиня Стивенс отпрянула от его постели, на лице ее отразилось презрение, - все давно от тебя отвернулись, все обходят тебя стороной! Я единственная, кому ты небезразличен… А ты поступаешь со мной так!
Ему стало жарко, больно, мерзко.
Единственная, кому он
Чтобы отвернуться от кого-то, нужно сначала к нему повернуться. А эти чопорные надменные сволочи даже и не подумали проявить сочувствие к потерянному одинокому мальчишке, которому просто не повезло родиться бастардом!
Грегор заставил себя перевернуться набок, чтобы Виолетта увидела его свирепый взгляд, почувствовала, как он сейчас ее ненавидит, и чтобы бросить все, что он думает, ей в лицо, однако…
Стоило посмотреть в сторону нерадивой леди Стивенс, которая уже стояла возле дверей, как сердце упало в пятки, руки похолодели, а дыхание перехватило.
Рядом с графиней появился кое-кто еще.
В проходе стояла хрупкая и изящная, словно фарфоровая статуэтка, княгиня Дурхама.
Она напряженно глядела на Виолетту, пристально изучала ее лицо. Ее глаза казались такими ясными, а взор – таким пронизывающим, что, чудилось, Мирна способна читать мысли и именно это проделывает сейчас с ней.
На удивление Грегора графиня Стивенс не сказала ни слова. Ни колкости, ни оскорбления в сторону леди Мирны.
Казалось даже, что она растерялась, а с этой опасной женщиной такое бывало редко.
Тут в груди у графа Фаулза защемило от мысли: как много слышала Мирна? Да и почему она здесь, его ведь заверили, что княгиня уехала! Значит… И турнир она видела?
Он не успел даже приблизительно прикинуть – из-за спины княгини выглянуло знакомое, но непривычно бледное личико. Джозеф, спрятавшийся от незнакомой дамы за юбкой Мирны, увидел брата, понял, что он жив и более-менее здоров, и бросился к нему.
– Грегор! – принц схватил его за шею и крепко обнял.
Граф Фалуз наморщился от боли, но стерпел и не оттолкнул мальчика.
Он до сих пор не мог взять в толк, почему Джозеф принял его и даже полюбил, тогда как его мать и сестра дни напролет говорили, какой он ужасный человек, а нерешительный отец не смел перечить, хоть никогда и не соглашался с ними.
Тем не менее, он ценил эту дружбу. Хоть и не тешил себя надеждой. Джозеф еще мал и сотню раз успеет передумать свое отношения к незаконнорожденному старшему брату. Особенно, когда в его голове появятся серьезные мысли о престолонаследии и власти.
Но… пока у него был хотя бы один открыто любящий его человек. И этого достаточно.
Грегор невольно перевел взгляд на Мирну, и в районе солнечного сплетения закопошилось неприятное чувство.
«Достаточно ли?», - подумалось ему.
Ему сложно было понять, что происходит. Еще ни перед одной женщиной он не попадал в такой просак. Еще никогда не корил себя за грубость. И уж тем более - не решался на глупые и отчаянные поступки ради кого-то, как это случилось сегодня. Почему девушка с севера стала для него такой особенной? Почему сейчас он не мог отвести от нее взгляд? И почему, зная, что после их разговора в шатре, заслужить снова ее расположение будет невероятно сложно, он все равно продолжал мечтать о ней?