Девушка с татуировкой дракона [Другое издание]
Шрифт:
— Но еще важнее другое, — продолжал он, — течение здесь не слишком сильное, а ветра в это время года бывают северными или северо-восточными. Если что-нибудь попадает в воду, то потом всегда всплывает где-нибудь у берега материка, а там почти всюду имеются постройки. Не думайте, что нам это не приходило в голову; мы, естественно, обследовали «кошкой» все те места, где она могла утонуть. Я нанял молодых ребят из местного клуба ныряльщиков. Они посвятили целое лето тому, что тщательно обыскали дно пролива и вдоль берега… ничего. Я совершенно уверен, что она не лежит в воде, иначе бы мы ее нашли.
— А не могло с ней что-нибудь случиться в другом
— Стоял конец сентября, и вода была настолько холодной, что Харриет едва ли отправилась бы купаться посреди всего этого переполоха. Но если бы она вдруг решила переплыть на материк, ее бы обязательно заметили и поднялся бы большой шум. На мосту находилась далеко не одна дюжина глаз, а на материке вдоль воды стояли две-три сотни людей и наблюдали за разворачивавшейся драмой.
— А лодка?
— Нет. В тот день на острове насчитывалось ровно тринадцать лодок. Большинство прогулочных лодок уже вытащили на берег. В старой лодочной гавани на воде оставались только два катера. Там были еще семь плоскодонок, пять из которых уже находились на берегу. Под пасторской усадьбой одна плоскодонка лежала на суше и одна на воде. Около хозяйства Эстергорд были еще моторная лодка и плоскодонка. Все эти суда проверяли, и они оказались на своих местах. Если бы Харриет переплыла на лодке и сбежала, ей бы пришлось оставить лодку на другой стороне.
Хенрик Вангер поднял четвертый палец:
— Тем самым остается только одна реальная возможность: Харриет исчезла не по собственной воле. Кто-то убил ее и спрятал тело.
Лисбет Саландер провела второй день Рождества за чтением полемической книги Микаэля Блумквиста об экономической журналистике. Книга состояла из двухсот десяти страниц, называлась «Тамплиеры» и имела подзаголовок «Повторение пройденного для журналистов-экономистов». На обложке, стильно оформленной Кристером Мальмом, была помещена фотография Стокгольмской биржи. Кристер Мальм поработал в «Фотошопе», и зритель не сразу осознавал, что здание биржи парит в воздухе, а фундамент у него отсутствует. Трудно представить себе более говорящую обложку, способную сразу настолько ясно задать тон повествованию.
Саландер отметила, что Блумквист является прекрасным стилистом. Книга отличалась прямотой и увлекательностью изложения материала, и даже не посвященный в тонкости экономической журналистики человек мог многое из нее почерпнуть. Тон книги был язвительным и саркастическим, но главное, убедительным.
Первая глава напоминала своего рода объявление войны, и Блумквист заявлял об этом прямо, без обиняков. За последние двадцать лет шведские журналисты, специализирующиеся на экономике, постепенно превратились в группу некомпетентных мальчиков на побегушках, преисполненных чувства собственного величия и утративших способность к критическому мышлению. Сделать последний вывод автора побудил тот факт, что многие из них раз за разом довольствовались передачей высказываний директоров предприятий и биржевых спекулянтов, без малейших возражений даже в тех случаях, когда сообщались ложные сведения. Подобные репортеры либо столь наивны и доверчивы, что их следовало бы отстранить от работы, либо — и это гораздо хуже — сознательно изменяют долгу журналиста критически исследовать материал и снабжать общественность правдивой информацией. Блумквист утверждал, что ему часто бывает стыдно, когда его называют экономическим
Блумквист сравнивал деятельность «экономистов» с работой репортеров, специализирующихся на уголовном праве, или корреспондентов-международников. Он описывал, какой бы поднялся шум, если бы правовой журналист дневной газеты во время, например, процесса по обвинению в убийстве стал выдавать полученные от прокурора сведения за истину в последней инстанции, не получив информации у стороны защиты, не побеседовав с семьей жертвы и не составив представления о том, что справедливо, а что нет. Блумквист полагал, что необходимо следовать тем же правилам и когда работаешь в области экономики.
В книге приводилась цепь доказательств, призванных подтвердить вступительные рассуждения. В длинной главе разбирались репортажи об известном дот-коме, напечатанные в шести ведущих дневных газетах, а также в «Финанстиднинген», «Дагенс индастри» и использованные в ежедневной программе экономических новостей на телевидении. Для начала он цитировал и суммировал сказанное журналистами, а затем сравнивал с тем, как ситуация выглядела на самом деле. Описывая ход дел на предприятии, он раз за разом упоминал простые вопросы, которые «серьезный журналист» обязательно бы задал, а все эти «экономисты» дружно задавать не стали. Красивый ход.
В другой главе говорилось о распространении акций компании «Телия» — это был самый издевательский и ироничный раздел книги. Несколько названных поименно журналистов, пишущих об экономике, буквально подвергались публичной порке, и среди них некий Уильям Борг, на которого Микаэль, похоже, был особо зол. В одной из последних глав сравнивался уровень компетентности шведских и зарубежных экономических журналистов. Блумквист описывал, как «серьезные журналисты» «Файнэншл таймс», журнала «Экономист» и ряда немецких экономических газет комментировали аналогичные вещи в своих странах. Сравнение оказывалось не в пользу шведских журналистов. Самая последняя глава содержала предложения по выходу из этой печальной ситуации. Заключительные слова книги возвращали читателя к введению:
Если бы парламентский репортер выполнял свою работу таким же образом, необдуманно ломая копья в защиту каждого принятого решения, каким бы нелепым оно ни было, или если бы политический журналист уклонялся от оценки ситуации, такого репортера уволили бы или, по крайней мере, перевели в отдел, где он не смог бы причинить большого вреда. Однако в мире репортеров-экономистов не действуют правила работы нормального журналиста — критически оценивать ситуацию и объективно доводить полученные данные до читателя. Вместо этого здесь превозносят самых успешных мошенников. Здесь также закладывается основа Швеции будущего и подрывается последнее доверие к журналистам как к профессионалам.
Обвинения выдвигались нешуточные. Тон был язвительным, и Саландер без труда поняла, почему за этим последовали возмущенные дебаты как в профессиональном издании «Журналист» и некоторых экономических журналах, так и на главных страницах дневных газет. Лишь несколько человек были названы в книге поименно, но Лисбет Саландер полагала, что данная профессиональная группа достаточно мала и все прекрасно понимают, чьи именно газетные статьи цитировались. Блумквист приобрел злейших врагов, что и породило множество злорадных комментариев к решению суда по делу Веннерстрёма.