Девушка с тенью пантеры
Шрифт:
Наказывали, конечно. Куда без этого? Мультиков лишали. Карманных денег, если я испортила что-то, пока не накопится необходимая сумма. Постарше, появился домашний арест и отработка косяков: в загородном доме, в хосписе, где мама работала, в благотворительных организациях и акциях. В зависимости от стенки косяка… Но не кричали и не били! Никогда!
А какой-то Рома Зверь на меня орёт, и вот-вот треснет по чему-нибудь!
Какое он вообще имеет право?! Меня папа по жопе не бил, не орал! А он мне вообще кто? Да никто!
Хотя…
Я перебрала на вечеринке и позвонила родителям, честно признавшись в своём состоянии. Они приехали за город забирать меня вместе с мамой. Это был мой восемнадцатый день рождения. Кажется, отец тогда разогнал нашу тусовку. Не помню. Мне было плохо и меня тошнило. Все силы уходили на то, чтобы дойти с мамой до машины.
А потом… Не знаю, кажется, меня тошнило на заднем сидении. Но в какой-то момент мы остановились на просёлочной дороге и отец потребовал, чтобы я вышла из машины. Я и вышла.
Мне было настолько стыдно, насколько пьяно. Я считала, что он просит меня проблеваться на улице, а не в салоне, потому и удивилась, когда машина с родителями резко сорвалась с места.
Шли минуты, за ними часы, а родители не вернулись. Я замёрзла и продрогла, даже протрезвела, а их всё не было.
Я бы с большой радостью отправилась хотя бы в сторону уехавшей машины, но не помнила, в какой это стороне. Мобильного в карманах не оказалось. То ли потеряла на тусовке, то ли он остался на заднем сиденье. Так и простояла долгие часы на небольшом участке дороги, шатаясь и вглядываясь во все стороны.
А позже… приехала чёрная Ауди, за рулём которой был папин друг. Он укрыл меня клетчатым пледом, усадил в машину, бормотал что-то про бедную и несчастную. Тогда я не сразу поняла, что он говорит о какой-то аварии. Что он просит быть сильной меня…
— Лиля, давай договоримся… — реальный голос вторгается в мои воспоминания неожиданно. Я вздрагиваю, не сразу ощутив сорвавшиеся слёзы с глаз. — Я пообещаю не причинять тебе вред, а ты пообещаешь не сбегать. Иначе…может произойти непоправимое. Ты… Ты плачешь?
— И не орать… — безбожно размазав грязными руками слёзы по лицу, вношу поправки. — Не надо на меня орать.
— Я буду стараться. — мне кажется, он произносит это искренне. — Всего так сразу и не объяснишь. Я и сам ещё не до конца во всём разобрался, а здесь ещё ты со своим баллончиком. — он рвано выдыхает, отчего крылья его носа раздуваются до размеров черешни, и совсем тихо добавляет:- Давай отложим этот разговор до ужина, ладно? Кто знает, возможно, я единственный, кто способен тебя защитить, Лиля.
Я молча наблюдаю, как он садится за руль, как трогается с места и напряжённо смотрит на дорогу. Я хочу спросить о столь многом, но мне почему-то становится стыдно. Такое непонятное и глупое чувство внутри, будто я его обидела. Мне неловко и неприятно от этого.
— Если это тебя успокоит, то наши отцы
— А твой отец? Он сам не может со мной поговорить? — сомневаясь в правдивости его слов, я задаю наводящие вопросы, прежде чем спросить в лоб: " Как зовут твоего отца и зачем ты мне врёшь?! "
Если уж он его отец, то и фамилия у него, соответственно, должна быть Зверев. Папа ни разу не упоминал этого имени! Ни разу! Да и Роман Зверь, чьи бои посещал и смотрел папа, ни разу не упоминался им, как сын сослуживца или знакомого, не говоря уже о друге.
— Он погиб. Два года и один день назад. — напрягшись, отвечает он, немного подумав.
Я хмурюсь. К чему этот отсчёт в днях?
— Погоди-ка… — внезапно меня посетила догадка, — Он погиб в тот же день что и мои родители? На мой день рождения…
— Он не смог дозвониться Кононову, чтобы передать какие-то данные от информаторов. Сорвался к нему. Больше он не вернулся. — жёстко произносит он, отчего у меня на руках волоски зашевелились. Мне слышится в его словах упрёк.
— Мне жаль… — шумно сглатываю, стараясь подбирать слова. — Но мой папа не имеет к этому никакого отношения. Дружили ли наши отцы, или нет, но мои родители разбились на машине в ту ночь.
— И ты веришь в то, что это авария? — резко повернув голову в мою сторону, мужчина смотрит на меня колючим взглядом. — Почему же тебя с ними не было в машине, Лиля? Они ведь за тобой в ту глушь поехали…
— О-откуда ты знаешь?
Глава 8
Роман Зверев
Аут! Девчонка с хорошим таким прибабахом.
Я тоже хорош, конечно. Сорвался к ней, как идиот! Грёбаное напоминание, выскочившее на ноутбуке отца: «Лилечка Кононова, 21 год. Повторное обследование и шоколадные кексы с кокосовой стружкой.», выбило из колеи. Ноут был личным, даже не рабочим. Да и сама формулировка более чем странная.
Потребовалось несколько минут, прежде чем я вспомнил о дочери Конона. Должно быть, это ей уже двадцать один исполнилось. Я ненавидел этого человека, а улыбка сама собой заиграла на губах, стоило вспомнить пьяные речи двух захмелевший от виски мужчин.
— Ну смотри, Конон. Дети у нас есть. Мы даже, вон, именами для них обменялись. Осталось их поженить! — хохотал мой отец в нашей гостиной, начиная заезженную пластинку.
— Под прицелом автомата женить будем?
Имена нам правда родители дали с историей. Лилю назвали в честь моей погибшей мамы, а меня в честь Конона. Родись у Конона сын, его бы звали, как и моего отца — Леонид.